Соломенный век: Сутемь - стр. 188

Зная получше этот народец, вообще не следовало этому удивляться. Бывший предводитель всегда охотно вёл себя как неотёсанный грубиян и таким поведением олицетворял собой всё лесное племя. Авантюрист и задира – так можно было в двух словах охарактеризовать его. Да будет земля ему пухом.

Новый предводитель ещё не выявился. Каждый раз приходилось разговаривать с кем-то из мужской компании, кто брал слово за других. Назара это не особо напрягало, ибо его делом было обеспечить город достойной охраной, а лагерь беженцев находился внутри его. Мирские вопросы насчёт обеспечения жильём, продовольствием и прочим его не касались. Это всё должен был решать Равиль. А он, руководствуясь своим проницательным умом и долгим жизненным опытом, точно определил, что в этом муравейнике есть своя королева и именно она является тайным лидером, которую муравьи-солдаты прикрывают.

Эта неопрятная дева с жёстким взглядом была для всех настоящей загадкой, ибо сумела совершенно непонятным образом – для жителей демократичной столицы, – своей непостижимой силой подчинить горделивых дикарей. В ней угадывался острый ум, это Равиль распознал быстро, и для него главным вопросом был тот, каким дипломатом она окажется, когда настанет её черёд говорить за всех. Как командир она без всякого сомнения успела показать свои сильные стороны. Провести табор женщин и детей с боями через горы с горсткой воинов было подобно чуду. Когда они спустились с гор и ступили в пределы города, именно на ней задерживались пытливые взгляды горожан, и ни о ком другом не ходило нынче столько пересудов в городе. Что было поразительнее всего – мужчины из гарнизона Сутеми, которые спаслись после жесточайших боёв за свои стены, смотрели на незнакомку с такими же изумлёнными лицами, как горожане. Словно они её совершенно не знали.

Как только дозорные со смотровой башни заметили в горах приближающихся путников, они подожгли на вершине сигнальный огонь, предназначенный для экстренных случаев. Этого не делали уже так много лет, что многие и не помнили, когда и по какой причине последний раз в городе объявляли чрезвычайное положение, так что легко можно было представить себе, какой эффект это произвело на жителей. Прибывшие люди были изнеможёнными от многодневного похода через горы настолько, что на них больно было смотреть. Большинство детей уже не в состоянии были идти, и их несли на руках взрослые или волочили за собой на волокушах. Табор растянулся в очень длинную вереницу – кто-то мог идти быстрее, кто-то вообще больше не мог. Первые спустились с гор в полдень, упав родным в крепкие объятия со слезами, последних принесли на носилках ближе к вечеру. Миракандцы сразу же бросились сообща обустраивать соседей, забыв о былой неприязни. Дорога, что вела из центра города к лагерю сутемьских беженцев, теперь не бывала безлюдной. Здесь постоянно ходили туда-сюда горожане, доставляя необходимые вещи, продукты и оказывая другую посильную помощь, а также наряд воинов, патрулирующий окраины города, который никогда не прочь был свернуть на часик-другой и поговорить по душам с хмурыми мужиками, изрядно потрёпанными в кровопролитных боях.