Соломенный век: Сутемь - стр. 183
В отличие от своей подруги, Кира не постеснялась после самых важных дел присоединиться за завтраком к мужчинам. Миракандцы пытливо изучали её взглядами – кто искоса, кто откровенно пялясь во все глаза. Внешний вид многое может сказать о человеке. Изношенная подошва обуви, под которой наверняка скрывались мозоли, стёртые в кровь (как у многих, кто характерно прихрамывал), говорила о том, что этот человек не боится никаких дорог. Неунывающее поведение (и это не спавши полночи на посту дозорного) говорило о том, что жизнь под отрытым небом для него не в новинку. Бурые пятна на одежде, наспех зашитой в рваных местах, и повязка на шее, так же пропитанная высохшей кровью, говорили о том, что этот человек привык вставать на ноги после падений, невзирая на раны. А равнодушный взгляд, направленный будто сквозь лица, ясно говорил, что ему совершенно безразлично, что другие думают о его внешнем облике.
Без всяких стеснений пробравшись мимо сидящих товарищей к костру, девушка набрала в миску жаркого, села в заднем ряду и начала есть. Видно было, что она и в плане еды по большому счёту безразборна. Не всем мясо диких баранов было по вкусу – оно более жёсткое, и запашок чрезмерно резкий. Изнеженный горожанин мог истолковать эту неприхотливость как дурную черту характера, но для скаута это одно из важных качеств – ведь никто не подаст ему в дикой глуши еды, и питаться придётся тем, что добудет. Хорошо, если сам не окажется в меню зверей, которые принципиально не гнушались свежей человечины.
Выудив два жирных куска мяса из миски, одним Кира подманила пса, а другой швырнула назад, где смиренно ждала подачки другая собака. Тем, кто умел обращаться с животными, это говорило о том, что для собак девушка ещё относительно недавно была чужим человеком. Это была не хозяйская рука, с которой пёс неуверенно взял угощение, а рука человека, который день за днём терпеливо приручал к себе недоверчивых животных. Об этом говорило и поведение второй собаки, которая не решалась подойти ближе. Вероятно, она боялась не столько чужих людей, сколько кобеля, который не подпускал её, считая, что сучкам не место в дружной мужской компании. Что он думал насчёт этой странной девы, оставалось только гадать.
Пока мужчины обговаривали предстоящий путь, Кира молча сидела и в пол-уха слушала, а между тем спокойно возилась с одним из арбалетов, срезая ножом углы ложа в тех местах, где его нужно было держать. Некоторые из арбалетов были довольно грубо сделаны, и она, видимо, исправляла таким образом ошибки горе-мастеров. На её руках взгляды мужчин задерживались дольше обычного. Любая девушка постыдилась бы показывать такие руки – с царапинами, ободранными мозолями и обгрызенными ногтями, под которыми копилась грязь. Ещё сильней в глаза бросались уродливые шрамы на тыльной стороне левой руки, а на правой – следы заживающего ожога, которые она осмотрела, сняв нехитрую повязку с ладони. Только у замужних крестьянок можно было увидеть такой плачевный вид рук – и у мужчин-работяг, которые в отличие от женщин не особо переживали за приглядность этой немаловажной части тела. На первый взгляд вид рук Киры вызывал некоторую брезгливость, но, понаблюдав за ней некоторое время, это чувство начинало проходить. Она вся являлась примером некой жёсткой природной красоты, притягивающая к себе именно своей естественностью. В ней не проглядывалось ноток мужской ухватки, какие можно заметить у тех, кого обычно прозывают «бабой в штанах», ровно как и не видно было даже толики девичьей жеманности и наигранного изящества. Ничего лишнего. Ни одного лишнего движения, взгляда, слова, улыбки.