Соломенное сердце - стр. 11
Вела машину ровно и уверенно, безошибочно выбирая в кромешной темноте направления.
— В бардачке бутерброды и кофе, — сказала Поля. — Можешь пока перекусить. Ты же умеешь спать сидя? Из-за перегородки позади нас сиденья не откидываются. Не думаю, что мы остановимся на ночлег.
— Я вырос среди геологов, — улыбнулся Даня, — я умею спать везде.
И снова она ни о чем не спросила и не улыбнулась в ответ.
Он достал бутерброды и протянул ей один. Она молча кивнула, благодаря.
— М-м-м, вкусно, — Даня был не из тех людей, кто мог долго молчать. По какой-то причине его нервировала сдержанность Поли, так и хотелось ее растормошить. Но он помнил, что девчонке и так досталось по полной, чего стоила только ее сумасшедшая бабка, и наверное тормошить ее не следовало. Но очень хотелось. Кочевая жизнь принесла Дане много различных и мимолетных знакомств, задушевных разговоров у костра со случайными собеседниками, умение быстро находить общий язык с кем угодно. В конце концов, чтобы договариваться с духами, нужно быть очень, очень болтливым.
— Послушай, — снова заговорил он после совсем короткой паузы, — я-то выспался. Могу сам сесть за руль.
— Не можешь. Навигаторы здесь не работают, связи нет. Ты и днем-то никуда не доедешь, не спрашивая на каждом перекрестке дорогу, и уж тем более ты не доберешься до Костяного ущелья. Это очень своеобразное место, знаешь ли.
— Никогда, — не удержался Даня от профессионального совета, — не останавливайся на перекрестке, Поля. Духи этого страсть как не любят. Помнишь ту ночь, когда я появился в вашей избушке? Все потому, что снегом замело все вокруг, и я разбил лагерь на пересечении лесных тропинок, чем разозлил местного вьера. И в итоге чуть не погиб. Кстати, что именно сделала твоя бабушка? Я ведь умирал, а теперь даже шрамов почти не осталось.
— Моя бабушка, — мелодично произнесла Поля, не отводя глаз от разбитой дороги, — помнила эти горы молодыми. Она помнила богов, которые раньше здесь обитали, но забыла, когда и куда они ушли. Когда я впервые увидела город из черного камня и янтаря, то очень удивилась тому, откуда он взялся. Потому что моя бабушка закрылась в хижине до того, как город был построен.
— Но Первогорску больше пятиста лет! — вырвалось у Дани.
— Вот именно.
Даня даже про бутерброд забыл, а про еду он помнил всегда, настолько его заворожили это плавный рассказ, похожий на ритуальные песнопения.
— Кто ты? — спросил он очарованно.
Поля на секунду оторвала взгляд от дороги, чтобы взглянуть на него.
Пустые-пустые глаза. Почти мертвые.
— Я-то? Внучка своей бабушки, разве нет?