Солнечный страж - стр. 10

– … дармоедка проклятущая! – выдохлась она, выпуская меня и решительно направляясь в каморку.

Я закрыла уши, чтобы не слышать ни визга Рамины, ни вновь разгоравшейся ругани. У меня горело лицо и дрожало всё изнутри. Дар. Может быть, я просто вообразила, будто он у меня есть? Я ведь не могу произвести ни огненного шара, чтобы спалить это ненавистное заведение, ни молнии, чтобы засадить её Кьяре прямо в лоб, да так, чтобы у неё перекосило всё лицо и язык отнялся. Навсегда. Как это случилось с Уной.

Тихая Уна размеренно скоблила доски стола тупым лезвием. Она не терпела ни пятнышек, ни малейшего мусора на полу – должно быть, поэтому её никогда не били и не называли дармоедкой. А скорее всего, не срывали на ней злость потому, что Уна была немой. Неинтересно орать на того, кто не заплачет и не запричитает в ответ, это ведь всё равно, что лить вино в серый песок. В войну, семнадцать лет назад, боевая молния какого-то мага задела её лицо, необратимо повредив нервы и лишив дара речи.

Заметив, что я рыдаю под лестницей, она аккуратно отложила нож, вздохнула и подошла ко мне, протянула руки и коснулась моих плеч. Я уткнулась в её фартук и замолчала. Уна гладила меня и тихо гудела себе под нос – этот звук был похож на колыбельную, когда матери укачивают детей, не открывая рта. «Ммм-ммм…» Хороший лекарь из академии наверняка бы мог исцелить её, да вот только где ей было взять денег на лекаря? Она работала за миску похлёбки и соломенную лежанку в задней комнате – мела, чистила, мыла, отскребала.

– Надо отсюда когти драть, – заявила мне Рамина, когда дело наконец дошло до еды и чая. – Бьют тут и холодрыга неимоверная. И это только начало октября, а зимой мы что делать будем?

Насколько я знала, никаких накоплений у моей подружки не было. Если мне удавалось припрятать монету-другую, то Рамина всё до последнего тратила на украшения, помады и краски для лица, духи и прочие девчачьи премудрости. Она «вкладывала в красоту», но клиентов у нас было примерно поровну. Как-то раз мы в шутку измазали мне брови, густо подвели глаза и наложили на губы толстый слой винно-красной мастики – и получилось форменное чучело. Хозяин увидел эти художества и велел немедленно смыть, решив, что так я только распугаю посетителей.

– Куда? – односложно спросила я, проглатывая обжигающий напиток и испытывая облегчение от того, что его жар унимает мою нервную дрожь.

– На юг, куда ж ещё, – пожала плечами она.

Ну да. Несколько месяцев назад было то же самое, только «на север». Мол, пограничный город, военный форт, заставы рядом – и защита от всякой швали, вроде разбойников или изгоев, и мужчин хоть отбавляй. Она была права только в одном. Сбежать действительно хотелось, это верно. Но мне было уже восемнадцать, и разум подсказывал, что накануне зимы лучше не пускаться в путешествия по северному краю. Не говоря уже о людях, есть ещё и дикие звери, и лесные эльфы, и разбуженная нечисть.