Солнцеворот желаний - стр. 18

Селеста

Он смотрит на меня так требовательно, зло и яростно, что в зобу дыханье сперло, но я – сама невозмутимость. И легкость, и женственность, и почти невинность, которую он так отчаянно пытается во мне видеть. Мне пришлось быстро научиться быть такой… нежной. Но упрямой. Своевольной. Непокорной. Иначе сожрет, как самый настоящий дракон.

Я опускаюсь в глубоком реверансе и иду ему навстречу, на устах – мимолетная, воздушная, как мое платье, улыбка. За закрытыми дверями раздается гомон голосов, слышны легкая музыка, звон бокалов и смех. Но здесь все звуки глушит толстый ковер, под которым от моих шагов скрипит паркетный пол. Здесь желтый свет от потолочных ламп, тусклый, приглушенный, мягкостью уводящий обстановку коридора в тень. Теряются сюжетные картины на стенах, пропадают яркие краски, а листья на комнатных растениях выцветают до желтизны и опадают на влажную почву.

Мои руки покоятся спереди чуть ниже талии. Моя голова поднята, чтобы ловить черным камнем обруча верхний свет. Я расслаблена и, останавливаясь перед Никлосом, легко склоняюсь перед ним в очередном поклоне.

А вот он жесток в своей нетерпеливости. Дергает меня за плечо, хватает за подбородок, пристально глядя в глаза. Его голос по-змеиному холоден и отчужден, тьма звучит из его горла, разливаясь вокруг нас волнами обозленного нориуса.

– Где ты была? И не ври, что торчала в этой проклятой больнице! Не думаю, что у тебя хватает наивности считать, будто поверю в твои байки! – Ник больнее обхватывает меня за руку, сдавливая, а в ответ я нежно касаюсь его запястья и чуть забираюсь за край рубашки, касаясь выступающей напряженной жилки.

– Но, мой король, это правда. Я была в больнице, помогла детям. И участвовала в операции. Ник, почему ты не можешь поверить, что я хочу спасать людей? Помогать им хотя бы так, зная, что я во всем виновата.

Моя ответная теплота и отсутствие агрессии смягчили его, и он спустил руку на мою талию, сжимая совсем легко. Опустились брови, ушла вертикальная черта гнева, а нориус растаял без следа, как и его ярость.

– Мне тяжело без тебя, моя девочка. Каждый раз, когда ты уходишь, мне кажется, что я больше никогда не увижу тебя. Думаешь, не замечаю, как ты смотришь на меня? В твоих глазах слишком много боли и противоречий, – он обхватил мою руку и погладил, пройдясь по каждому пальчику сверху вниз. Его глаза в желтом свете совсем провалились в черноту. Она же проступала в его коже, в его сжатых губах, в том, как он водил подбородком, как опускались ресницы. Ник шевелил свободной рукой в воздухе, словно перебирая невидимые нити нориуса. С тех пор, как случился разрыв, я больше не видела его, когда король этого не хотел.