Солнце в зените. Сборник рассказов - стр. 4
Когда я вернулся, в Пхеньяне бушевал тайфун. И днем и ночью растерзанное небо сыпало молнии, земля утопала под ливнем, так что невозможно было выйти из дома, и я не видел Юонг, не знал, что с нею. К концу третьего дня я не выдержал и, скача под ледяными струями как заяц, мокрый до нитки добежал до дома учителя. Что-то страшное распирало грудь, не давая нормально дышать. Я толкнул калитку. Залитый лужами сад казался тусклым и осиротевшим. Побитые ливнем цветы на кустах опустили головки, вода в бассейне помутнела, не слышно было щебетанья птиц. Седзи были плотно сомкнуты, сколько я ни звал, никто не открыл мне – дом стоял пустой.
Предчувствия не обманули меня. Вскоре я узнал, что Юонг увезли в больницу с открытой формой туберкулеза. Новостей не было долго, пока, наконец, однажды вечером в серой фанзе не загорелся свет. Все мое нутро кричало, что нужно скорее бежать туда, узнать, что с Юонг, но предательские ноги отказывались идти, парализованные страхом. Тогда я упросил отца сходить и узнать, как обстоят дела. Отец вернулся хмурый. Он долго чиркал спичкой, закуривая сигарету, потом, глядя куда-то в угол, приблизился и опустил ладонь мне на плечо.
– Ее домой привезли. Плохо дело, брат.
Услышав его слова, мать охнула и прикрыла лицо руками, потом подошла ко мне, желая обнять, но я вырвался и побежал прочь из дома.
Очень резко, как через лупу, я видел в темноте каждый камень на дороге, каждую ветку проносившихся мимо деревьев. Седзи в комнатке Юонг были по-прежнему плотно сомкнуты. Я глотнул воздуха, и, раздвинув щель, пролез внутрь. Она лежала на татами, плотно закутанная в одеяло, черным вороненком утопая в подушке. Опустившись на пол возле, я не мигая смотрел в ее запрокинутое мертвенное лицо. Вдруг она пошевелилась и открыла глаза.
– Я знаю, что ты здесь, я не сплю. Я притворилась, чтобы дедушка пошел отдохнуть немного.
Она постаралась улыбнуться и слегка приподнялась на подушках.
Я по-прежнему молчал, не зная, что сказать.
– Пожалуйста, раздвинь седзи, мне душно. Я хочу видеть небо.
Я раздвинул деревянные рамы во всю ширь, и южная ночь, мерцая серебром небосвода, вошла в комнату.
– Да, да, вот так хорошо…
Она с наслаждением втянула грудью воздух, но тут же закашлялась и упала обратно на подушку. Я кинулся было к ней, но она жестом остановила меня.
– Нет, не надо, все хорошо! Мне лучше, гораздо лучше. Оставайся там, не подходи.
Но я не послушал и снова прильнул к ее изголовью. Осторожно коснувшись губами истаявшей щечки Юонг, я почувствовал, как она горит.
– Ты поправишься, обязательно поправишься! – зашептал я, как в дурмане, опустив голову рядом с ней на подушку. – Ночной воздух вылечит тебя. Тебе ведь лучше?