Солнце в зените. Сборник рассказов - стр. 14
Но в тот вечер я подняла бунт. Да, да! Я сказала, что на следующий деловой ужин он может заказать себе эскорт, если ему так нужна рядом механическая кукла с застывшей улыбкой, пока он окучивает своих китайцев. Все равно все длинноногие блондинки для них на одно лицо, подмены они не заметят.
Мы ожесточенно спорили, пока наш автомобиль петлял по плохо освещенным улицам, и, теряясь в потоке колких, ядовитых фраз, я хотела только одного – перебить чем-то это иссушливое, сводящее рот послевкусие шампанского брют, которое подавали за ужином, заглушить этот бессмысленный, мучительный разговор. Я сказала водителю остановить. Муж был против, но я не слушала, и ему ничего не оставалось, как последовать за мной в тот первый попавшийся клуб…
Что вы пели тогда?.. Я не помню. Не могу восстановить в памяти слова, с трудом вспоминаю мелодию, но изнутри меня наполняет ваш проникновенный голос, бархатными нотами достигающий самой глубины. Вглядываясь в ваш подвижный, нервный силуэт в черной рубашке, в смутные черты вашего лица, точно нимбом, озаренные светом рампы, я и подумать не могла, что с первой же ночи по возвращении домой ваш призрак будет приходить ко мне, лишь только в спальне погаснет свет. И теперь каждую ночь при его появлении у меня слабеют ноги, мутится разум, я почти не могу дышать…
Ведома ли вам бессонница, мой друг?.. Я давно с нею на ты. Иногда не смыкаю глаз до рассвета, наблюдая, как под первыми утренними лучами над головой проступают завитки гипсовой лепнины, наливаются цветом шелковые портьеры на окнах, на стенах вспыхивает позолота. Когда не спишь несколько ночей подряд, в сознании начинает что-то меняться. Что-то заставляет делать вещи, казалось бы, тебе несвойственные. Так сегодня я со всей остротой безумия осознала, что больше не могу. Не могу скрывать от вас и от самой себя то пламя, что сжигает меня изнутри и бьет по телу быстрыми волнами лихорадки. Я, послушная дочь потомственного дипломата, с детства в совершенстве овладевшая искусством молчать, сегодня отдаюсь порыву непреодолимой силы – жажде всецело довериться вам. Сегодня впервые, столь же неизбежно, как само дыхание, из моей груди рвется: я люблю… И пусть ответом мне будет знобящий холод безмолвия, я хочу, чтобы вы знали. Где-то вдали от вас одно заблудившееся сердце медленно и тяжело сгорает, случайно подхваченное мятежным вихрем вашего бытия».
2
«На мое прошлое письмо глупо было бы ожидать ответа. Напиши мне кто-нибудь подобное послание, я со смехом порвала бы его в клочки и швырнула в мусорную корзину, приняв за розыгрыш или бред сумасшедшего. В наш бесслезный век не принято писать письма, а чувства следует держать под замком до тех пор, пока они не задохнутся в безвоздушном пространстве одиночества. Но я не могу не писать вам, это сильнее меня. Рука сама тянется за новым листком бумаги, и вот я уже снова торопливо вывожу дрожащие буквы, пытаясь догнать рвущийся вперед поток мыслей.