Солнце Тартарии. Повесть - стр. 10
Как-то раз к Серафиму Серафимовичу все же пришел человек, занятый защитой граждан. Он был среднего роста, в прямоугольных очках и вельветовом пиджаке, с небольшой щетиной и вывалившимся вперед животиком.
– Добрый день, – прогнусавил человек, напустив на себя важный вид. – Меня зовут Эдуард Клецка. Я – правозащитник.
– Здравствуйте! – воскликнул Бородин обнадеженный. – Вы даже представить не можете, как долго я вас ждал!
– Очень приятно мне ваше радушие, но подскажите, где здесь живет мать с тремя сыновьями?
– В западном крыле, насколько я знаю. А мне как-то помочь можете?
– Понимаете ли, это не в моей компетенции. Я отдаю предпочтение правам меньшинств, а застрявшие в стене люди в круг моих интересов не входят.
– И что же вы хотите от этой семьи?
– Ну как же? Что за странные вопросы? Узнать, как к ним относится местное население. Не притесняет ли, не оскорбляет ли кто по этническому признаку. Сами понимаете, народ у нас не очень цивилизованный. А вы, значит, врастаете?
– Как видите.
– Ну, ничего, не переживайте. Все там будем, – и Клецка ушел, а Бородин плюнул ему в спину.
Основным развлечением Бородина стало общение с Галымжаном – мальчишка был смышленый и по меркам подростка много читал. Отставной военный рассказывал подростку про Ликурга и Шарлеманя и даже посоветовал несколько книг для общего развития. Из благодарности Галымжан делился с мужчиной едой и приносил из библиотеки книги. Иногда жаловался на старшего брата, вечно норовившего побить или унизить подростка и запрещавшего читать ту или иную литературу. Выслушав, Серафим Серафимович старался убедить юношу прекратить жалеть себя и научиться, наконец, давать отпор обидчику. К несчастью, безрезультатно.
Ильшат же, если и заходил к Бородину, то смотрел на него с презрением и попрекал даже тем, что Серафим Серафимович ест с их стола. Впрочем, близко подходить к мужчине не решался – боялся отставного военного – и говорил с ним с почтительного расстояния. Оттуда, где был уверен в собственной безопасности. Это не мешало Ильшату выставлять себя героем и рассказывать, как в школе – ее, надо отметить, он прогуливал безбожно – побивает всех. «Захожу, все сторонятся, глаза в пол прячут» – говорил. А однажды дохвастался до того, что разболтал свою главную тайну:
– У меня есть схрон в подвале. Я туда ношу все, что может мне пригодиться.
– Для чего?
– Для войны со всеми вами. С такими, как ты.
– Ты к борщевистам примкнул, что ли?
В ответ на это Ильшат только рассмеялся, а через несколько дней мимоходом обмолвился, что борщевичных людей считает за таких же животных, как и Бородина. А меж тем Серафим Серафимович продолжал врастать в стену и врос по самую грудь. В возможность что-то предпринять он уже не верил и смирился со своей участью – то, что никто не собирается его вызволять, было очевидно даже распоследнему глупцу. Внутренне Бородин уже готовился к смерти, моля Господа единственно об отмщении.