Солнце на моих ногах - стр. 4
На Большой форма работницы «Скорой помощи» и высокие башмаки с красными шнурками, видимо, потому что льет как из ведра. Она промокла насквозь, но настроение у нее хорошее.
– Черт, до чего у тебя чисто! Будто в образцово-показательной квартире.
Сестра хватает кухонную тряпку, трет себе голову, чтобы высушить волосы от дождя, потом садится толстым задом на зеленый пластиковый стул. Маленькая не шевелится, а Большая ведет себя так, будто явилась к себе домой, скрещивает руки на затылке, на темном каре, которое облекает ее голову, словно солдатская каска, и забрасывает ноги на стол.
– Не сварганишь мне кофейку? Почернее, ладно? А то я совсем дохлая.
Подавив зевок ладонью, Маленькая подчиняется. Как только кофе готов, она вытирает плиту тряпкой, трет до полного исчезновения бурых пятен на эмали. Большая отхлебывает глоток и удовлетворенно прищелкивает языком.
– Сегодня ночью нас вызвали к одной старой тетке с сердечной недостаточностью. Я вылезла из машины первая и побежала по лестнице. Нашла ее почти голышом посреди кухни, ночная рубашка задрана, старые дряблые ляжки наружу. Телефонная трубка висела на проводе и еще качалась, клянусь тебе, мы быстро поспели. У нее были полные легкие воды, и она билась на полу, будто рыба на дне лодки. Впечатляет! Я смотрела, как она захлебывается, а она все билась и билась, вот так…
Большая извивается, словно диванная пружина.
– …подскакивала все тише и тише, и тут я смеяться начала, ничего не могла с собой поделать… А потом – все. Когда остальные поднялись, сказала «Слишком поздно», и скорчила им свою похоронную рожу.
Чтобы лучше уточнить, о чем идет речь, Большая и Маленькой корчит свою похоронную рожу: ее лунообразное лицо внезапно застывает, и она становится похожа на истукана с пустыми глазами. Потом ее нос поднимается, сморщивается и вздергивается кверху, словно какой-то автономный придаток.
– Что это за запах? У тебя месячные, что ли?
Большая просыпается, когда темнеет, а спать ложится с рассветом; она работает в «Скорой помощи» – в ночную смену.
У нее нет призвания спасать людей: она любит видеть их мертвыми. Любит, когда машина опаздывает на вызов. Иногда, по ее рассказам Маленькой, отсасывает бензин в канистру из бензобака через шланг. Портит оборудование, прокалывает колеса, выключает аппараты. Путает дозы лекарства, забывает баллон с кислородом. Но не слишком часто: она держится за свою работу. Слыша такие откровения, Маленькая зажимает уши руками. Мысленно отгораживается, строит высокий забор, доска за доской, подгоняет их друг к другу, прибивает, красит, пока ее голова не становится похожей на пляжную кабинку.