Солнце краденое - стр. 18
“Если малышки получат права на достойную жизнь.”
Так звучало условие дедушки Ваннера Слейн. И главным препятствием на пути его исполнения оказалась несчастная я. Единственным, говоря откровенно, ведь девчушки росли и красивыми, и смышлеными, взяв от обоих родителей лучшее, что в тех было.
Что такое какая-то Нэрис в сравнении с судьбами целого прайда? У меня осталось в живых еще шестеро братьев, которым пристало жениться. К тому же, в отличие от сестриц, я достоинствами не блистала.
Скромный рост, тихий голос. Глаза, “от робкого взгляда которых хотелось отдать кошелек, сразу, быстро и только из жалости,”— так описал меня старый друг Диль.
Зеркала замка Рейн могли сюда только добавить хрупкие девичьи плечи, разительно контрастировавшие с крутыми перекатами женственных форм — нескромным наследием матушки. Все это странно смотрелось на тоненьких, как у летучей козы, ножках.
А успехи учебные… Так это дело усидчивости и прилежания. Особых талантов замечено за мной пока не было. Что с меня взять, кроме совести?
Хорошо так лежать, будто в обмороке, и слушать, как отец с мачехой громко ругаются, а Куста надрывно рыдает в сторонке.
— Вам было мало проблем? — Алана шипела, как огромная рассерженная речная слониха, выплевывая в отца эти сложные слова. — Вы решили угробить невесту, чтобы прибывший к нам конунг выгнал уже наконец из Золотого круга последнего представителя Рейнов?
Алана всегда многословно ругалась, выстраивая сложные и витиеватые фразы. Наверное, так ей самой аргументы казались весомей. — Прекраснейший план, поздравляю, дражайший супруг и отец, я аплодирую, я в восхищении!
Несколько долгих секунд глава прайда Рейн потрясенно молчал, я даже глаз приоткрыла, взглянув на кадана украдкой. Не хватил ли удар впечатлительного и дражайшего? Новость, конечно, действительно, потрясающая, но не до смерти же.
Он, покачиваясь, стоял, как молнией пораженный. Огромный, темноволосый, носатый, с бородой, аккуратно заплетенной во множество мелких косичек, накануне порядком потрепанной приступом ярости. Породистое батюшкино лицо стремительно наливалось всеми оттенками болезненной сизости.
— Кто?! — только и смог прохрипеть он в ответ, — какая, к подземным собакам³, невеста?
— Конунг! — рявкнула прямо в лицо ему милая женушка. Она тоже была рослой, широкой и крепкой. Простые белоголовые простолюдинки носили длинные волосы, пряди которых переплетались широкими яркими лентами. И даже высокая халитэ позволить себе бритый затылок, являющий всем благородные линии священного знака высокородной халим⁴, не могла. Но и показывать светлую поросль волос полукровки она не хотела. А потому в выкрашенные болотными травами пряди прически супруги хозяина замка были туго вплетены толстые золоченые нити.