Солнце и пламя - стр. 2
На нас при этом никто никакого внимания не обращал, что радовало безмерно. Правда, мы и сами старались лишний раз не показываться кому-либо на глаза, все больше ночуя на лесных опушках и заворачивая в селения только при крайней необходимости.
Ну а потом наконец добрались до имения Фальков, где были встречены как родные. Без преувеличения, так было на самом деле. Нет, Карла-то его родитель, барон Хицкварт Фальк, здоровенный, как пятисотлетний дуб, первым делом выдрал вымоченными в солевом растворе лозами, не посмотрев на то, что сынуля давным-давно вышел из детского возраста. Как было заявлено:
– Для того, чтобы помнил, как оно в отчем дому живется. И что отцу-матери надо хоть раз в три года о себе весточку слать.
Короче – наговаривал Карл все это время на своего папашу напраслину. Дескать, «я боги ведают какой по счету сын, моя судьба – шпага, странствие и смерть». Его, оказывается, дома ждали, да еще как!
После экзекуции барон Хицкварт посоветовал мне есть побольше мяса, поскольку очень уж я тощ, Магдалене порекомендовал налегать на капусту, ибо в некоторых местах у нее хоть и колышется кое-что, но по местным меркам этого маловато, и только Рози удостоилась молчания, означавшего, что к ней претензий нет. Хотя, может, дело и не в этом. Моя невеста так зыркнула на громогласного барона, что даже он понял – тут лучше ничего не говорить. Хвала богам, что не сыну, а его другу эта чума досталась, потому ему теперь и выпутываться.
Как выяснилось позже, во время застолья, поразившего таким изобилием, какого я и в Халифатах не видал, тут, в Лесном Краю, толком народ ничего и не знал. Ни про войну, громыхавшую в Центральных Королевствах, ни про возникновение новой Империи. Бароны редко выезжали из своих пределов в большой мир, оно им не нужно было. Все же есть – дичь в лесах, рыба в озерах, селяне-арендаторы жито сеют да собирают в достатке, пива на зиму наварено с запасом. И вот на что баронам лишняя головная боль? А если повоевать захочется – можно какие-то старые обиды вспомнить. Или новые придумать, почему нет?
Впрочем, рассказ о наших недавних похождениях Хицкварт выслушал внимательно, несмотря на то что в нем к тому времени плескалось с полбочонка крепкого темного пива, если не больше. Все уже ушли спать – и братья Карла, и их жены, и даже дородная баронесса Ульфрида, которая весь вечер глядела на наряды наших поистрепавшихся в пути соучениц да тихонько вздыхала.
– Олух ваш наставник! – рыкнул под конец рассказа старший Фальк, выплеснул из кружки себе в рот остатки терпкого пойла, а после подал знак Карлу, чтобы тот наполнил ее снова из кувшина размером с половину меня. – Нечего так на меня зыркать, девица. Олух, я тебе говорю. Велик труд – взять да помереть. Это вон любой сможет, даже мой обалдуй. Ты умри так, чтобы об этом после лет десять все говорили! Так, чтобы, вспоминая этот год, всякий добавлял: «Это когда маг Ворон с собой половину Ордена к Престолу Владык утащил». Вышел бы из дома и устроил хороший переполох, чтобы вы под шумок смылись. Он же, мать его так, маг, да еще и великий, если вашим словам верить можно. Вот это – да, это смерть. А тут что? Вас он спасал? Дудки! Чистеньким захотел уйти, еще больше грехов на душу свою не пожелал заполучить. Дескать – я помер, а вы, ученики, дальше выпутывайтесь, но так, чтобы честь мою посмертную не измарать. Тьфу!