Солдатская Любань. 1942 - стр. 7
«За всю войну из нашего села погибло 172 человека, много вернулось ранеными – инвалидами, некоторые вернулись после войны целыми и невредимыми, но скажем прямо – немногим посчастливилось пройти все Ады войны и вернуться без увечья домой. Хотя и были, можно сказать, удивительные для такой войны случаи. Очень редкий случай имел место, и я думаю не только редкий для нашего села, но возможно и на весь Алтай. Федор Егорович Павлихин, наш колхозный шофёр, на своей машине – полуторке прямо с митинга увёз мобилизованных солдат в Барнаул на мобилизационный пункт. Там он тоже был мобилизован вместе с машиной и прошёл всю войну до самого поверженного Берлина, а после Победы к осени 1945г. вернулся на своей полуторке домой в свой родной колхоз «Комсомолец». Живым и даже не раненным. Сельчане его часто спрашивали: «а ты, случаем, не в рубашке родился?». Вообще – то таких счастливчиков было даже по стране мало, а у нас – один на весь район.» (из воспоминаний Ветерана ВОВ Н.Л.Гуляева, р.п. Павловск . 1988г.).
…Так в первых «эшелонах мобилизованных» сибиряков (1941 года) ушли на фронт и мои родственники из поколения дедов: Гуляев Леонтий Сергеевич (1900г.р.-1953гг.) – мой родной дед по отцу), Гуляев Федор Сергеевич (1902-1995гг.), Кечин Семен Дмитриевич (1907г.р. – погиб 12.04.1942г.) – мой родной дед по матери), Калинкин Иван Гаврилович (1905г.р. -1988гг.), Григорьев Александр Иванович (1912г.р.-1981гг.), Гулимов Иван Яковлевич (1904г.р.-..гг.). Кечин Яков Петрович (1913г.р.-19..гг.), Кечин Прокопий Петрович (1904г.р. – погиб в 1943г.), Кечин Владимир Петрович (1924г.р. – погиб в 1944г.), Гуляев Прохор Сергеевич (1896г.р. – пропал без вести (погиб) в 1942гг.). Подвиги, совершенные ими, были отмечены Государственными наградами, орденами и медалями, и вошли в Летопись Победителей.
2. 1941г. Мобилизация
Леонтий Гуляев, придя домой из конторы колхоза, швырнул фуражку на лавку у печи и сказал куда-то в угол избы, не глядя на жену:
– Всё, Паша, немчура опять войну затеяла! Стало быть, на днях мобилизуют. Это не гражданская буча будет, прольётся походу крови много. Ладно, сыны ещё пацаны, может и минует их лихо. А мне надобно будет собираться.
Прасковья, жена Леонтия, охнув, опустилась на лавку, поднеся к лицу кончик платка, зажатого в левой руке. Она, молча, посмотрела на мужа, как бы говоря ему: «А как убьют? Чё делать-то будем?». Паша всегда мало разговаривала, такой у нее был характер – неразговорный, но все родные понимали её с полу-взгляда, с полуслова, с пол-улыбки. Леонтий понял её взгляд, и ему стало жаль её, эту маленькую, робкую, всегда спокойную женщину. Он, возможно, впервые увидел всю её беззащитность и понял, что дороже этой женщины, матери его четверых детей, у него нет! Хотелось сказать какие-нибудь ласковые слова, но это было не в его характере – «нюни распускать» и он присел с ней рядом, приобнял своей крепкой мускулистой рукой: