Солдат великой войны - стр. 35

Радуясь, что обогнал луну в гонке к вершине холма, и найдя удобное место, чтобы наблюдать за ее восходом, Алессандро мог бы и пропустить мимо ушей признание Николо, что он не может разглядеть звезды у горизонта, но полувековая привычка растолковывать и разъяснять не позволила.

– Смотри прямо перед собой, – скомандовал он.

– Куда?

– Туда. – Он указал на Ригель, свою любимую звезду. – Сосчитай звезды, которые видишь в круге, диаметром с монетку.

– Не могу.

– Почему?

– Они наползают друг на друга.

– Как это – наползают?

– Слишком расплывчатые.

– Для тебя они не выглядят яркими точками?

– Нет, они выглядят так, будто кто-то расплескал краску.

Старик достал из кармана пиджака жесткий кожаный футляр, левой рукой открыл заученным движением.

– Ну-ка надень. Может, резкости добавится.

Николо взял очки в золотой оправе с бархатной подстилки, на которой они лежали, и надел. Вновь повернулся к Ригелю и впервые увидел звезды.

– Скорее всего, они тебе не подходят, – заметил Алессандро, – но с ними точно лучше.

– Да! Звезды такие яркие, я все их вижу!

– Ты никогда не носил очки?

– Нет. Они мне не требуются. – Он помолчал. – Нет, требуются.

– Ты не носил их, потому что они слишком дорогие?

– Нет. В поликлинике мне бы выдали их бесплатно. В них видно лучше, но девушки их не любят.

– Кто это тебе сказал?

– Все говорят.

– Я выяснил, что все как раз наоборот, а мнение, что девушка не такая симпатичная, если носит очки, годится только для обезьян. Много раз очки с толстыми стеклами у молодой девушки становились крючком, на который она ловила мое сердце. Даже сейчас меня зачаровывают близорукие, которые сидят в первых рядах и смотрят на меня сквозь концентрические круги сверкающего стекла. А если девушка еще слегка косит, вообще красотища.

– Вы чокнутый.

– Чудесное изобретение, полностью совместимое с природной красотой.

– Их что, кто-то изобрел?

– А ты думал, они выросли на дереве?

– Кто же их изобрел?

– Флорентиец, Алессандро ди Спина. У очков есть даже небесный покровитель, святой Иероним, потому что на его портрете, выполненном Доминико Гирландайло, они балансируют на краю стола, как самая обыденная вещь. Знаменитыми их сделал Рафаэль своим портретом папы Льва Десятого, этого четырехглазого сына Лоренцо де Медичи, того самого, который отлучил от церкви Мартина Лютера.

– Я никого из них не знаю, – пробормотал Николо.

– Ничего удивительного. Я тоже.

– Кроме святого Иеронима. Святых я знаю.

– Это хорошо. Чей сегодня день?

– Не знаю.

– Я думал, знаешь.

– Нет, так не знаю. Вы думаете, папа знает?

– Готов поспорить.