Соль уходящего лета - стр. 14
- Вы, наверное, знаете, что после принятия решения о трансплантации реципиенты ожидают донорский орган порой до восемнадцати, а то и больше месяцев? Пятьдесят процентов… пятьдесят чертовых процентов погибают, так его и не дождавшись?
- Лада…
- У нее нет восемнадцати месяцев. У нее нет…
- Мне очень жаль.
Она покачала головой и, пошатываясь, встала со стула:
- В какой она палате? Я ведь могу ее увидеть? Или… мне это тоже запрещено?
Виктор Васильевич тяжело вздохнул:
- Она в седьмой. Пойдем… провожу.
В седьмой палате лежала одна только Лидочка. Ее маленькая, совсем не по возрасту фигурка казалась еще меньше на фоне огромной больничной койки. В тонкую ручку была воткнута капельница. Лада ненавидела… лютой ненавистью ненавидела эти иголки.
- Ладушка, ты пришла…
- Конечно, моя золотая девочка. И всегда буду рядом, помнишь?
- Да… до конца.
Лада сглотнула соленый ком:
- Это с чего ты о конце заговорила? Виктор Васильевич утверждает, что ты молодцом. Того и гляди выпишут.
- Это хорошо! Ты обещала прокатить меня на лодке… - тонкий голос Лиды слабел, а ведь она просто разговаривала… всего лишь разговаривала…
- Обязательно… Я обязательно покатаю тебя на лодке, моя золотая девочка. Быстро-быстро, чтобы соленый ветер в лицо и лишь крики чаек над головами…
Лида сонно моргнула, не в силах больше сопротивляться усталости, закрыла свои прозрачные, как родниковая вода глазки. Взрослые глаза маленькой девочки. Глаза, полные обреченного понимания…
Лада растерла слезы по лицу, поправила тонкое одеяло и, поцеловав малышку в пропахшие больничным смрадом волосики, вышла прочь из палаты.
- Ладочка! Как хорошо, что ты здесь! Там тебя ищет какой-то мужчина. Говорит, постоялец.
О господи! Она совсем о нем забыла…
- Лада?! Все хорошо?
Он спешил ей навстречу, а солнце… слепяще яркое солнце зажигало костры в его каштановых волосах. Почему-то Лада видела все происходящее словно в замедленной съемке. Летающую в воздухе пыль, вольготно прогуливающегося по широкому водостоку воробья, угодившую в паутину муху... В какой-то мере она и сама себя чувствовала где-то так. Еще живой, но уже полумертвой. Запутавшейся в паутине чужих смертей.
- Да… да, все… нормально.
Не плакать, только не плакать… Он – постоялец, а не жилетка.
Но как же хочется выть…
- Что все же произошло? Я приехал в назначенное время, но мне сказали, что ты в больнице. Я примчался сюда…
- О… извини за беспокойство. Голова кругом…
- Да к черту! Что случилось-то? Я чем-то могу помочь?
Да! Можешь! Вырви из груди свое сердце… Отдай его маленькой-маленькой девочке… Я бы свое отдала. Но ведь не подходит… Сломанное… ни на что не годное сердце… - пронеслись в голове наверное страшные мысли.