Соль. Судьба Первородной. - 1. - стр. 18

  Как только мои руки упали двумя бесчувственными плетьми, мириады острых иголочек ударили по нервным окончаниям. Я невольно скривилась, но разумно не стала ни возмущаться, ни протестовать. Тем временем пыточных дел мастер, ухватил меня за цепь и буквально поволок из камеры, поскольку затекли не только руки, но и ноги. Пока мы шли по длинным мрачным коридорам, я несколько раз падала, колени мои кровили и нещадно болели. Хотя чего это я, болело всё. Голова, руки, ноги, желудок... предатель думал о своем, ему-то хоть война, лишь бы пожрать! Шли мы, по моим ощущениям, вечность, на деле, думаю, - не больше двадцати минут до того, как перед нами возникла высокая дверь из темного дерева. Палач резко встал, как вкопанный, я же решила обняться на прощанье и врезалась в его широкую спину. Поросячьи голубые глазки злобно сверкнули на меня сверху, я фыркнула... хотела фыркнуть, в результате хрюкнула. Вот и поговорили.

  После обмена любезностями, я ожидала, что начнется самое интересное. Отворится дверь - и я окажусь в старательно забытом месте. Хотя, кому я вру, никогда я не забуду, как пахнет пыточная. Равно как никогда не перестанут сниться мне одни и те же сны, где я оперирую тяжело раненного солдата, находясь в тогда ещё королевском госпитале. Операционные там были всем на зависть. Чистые, светлые, просторные, отменно оснащенные. Да и персонал в больнице всегда был вышколенным. Приятно работать. Я беру скальпель и делаю надрез - а уже в следующую секунду это я лежу на столе, в темной комнате пропитанной человеческими испражнениями, страхом, кровью и болью. И это меня вскрывает не целитель, а палач... Конечно, я пленная, я должна быть допрошена со всей жестокостью, как требует закон военного времени. Вот только он режет, а раны мои не затягиваются ровно до тех пор, пока он не стаскивает с меня «петлю», давая повреждениям исчезнуть, и тогда всё повторяется вновь... а я так измождена, что вместо криков боли, от которой агонизирует всё внутри меня, вырываются лишь сиплые всхлипы, пока чернота заботливо не укрывает сознание на жалкие доли секунд.

  - Нам будет весело, поверь, - холодно сказала я, даже не пытаясь сопротивляться и бежать.

  Я пробовала однажды. Теперь знаю, что это бесполезно. Внутри всё будто заледенело. Сколько бы я ни храбрилась, страшно мне было все равно.

  Тем временем здоровяк, не обращая внимания на мои слова, коротко постучался, а после решительно открыл дверь.

  То, что меня привели не в пыточную, стало понятно тут же. Это место скорее походило на рабочий кабинет. Просторная чистая комната, в которой витали запахи бумаги, чернил и дорогого парфюма. Впрочем, обладателя этого самого парфюма я увидела сразу. Он сидел за широким деревянным столом, сложив руки, утянутые в черную кожу, перед собой. К слову сказать, мужчина был весь в черном, даже его волосы и глаза были глубокого черного цвета. Только кожа на лице казалась совершенно бледной, будто давно не знала солнца. Он внимательно смотрел на нас, и чувствовалось, что за его пристальным взглядом сокрыт глубокий проницательный ум. И даже несмотря на то, что внешне он был весьма привлекателен, я бы посчитала его очередным уродцем, если бы не этот острый пронизывающий взгляд, который свидетельствовал о наличии интеллекта. Ну, что сказать, я питала слабость к умным людям. Их я могла уважать.