Соль, спички, мыло, керосин - стр. 15
***
Но всё готова простить. Потому что посмотришь полчаса – и понимаешь: пока взбалмошная семейка крикливых придурков на экране варится в незамысловатых человеческих радостях и горестях – этот безумный, безумный, безумный, безумный мир за окном ещё стоит. Ещё не провалился окончательно в тартарары.
Потому что в критических ситуациях домочадцы объединяются намертво и стеной, зубами и когтями, стоят на защите семейных ценностей. Особенно если дело касается детей. А что у нас в жизни ещё осталось поплавком, спасательным кругом, доской от давно разбитого корабля под названием Государство? Только семья. А мы про это забыли.
Самые страшные вещи: колумбайны, семейные увечья, убийства мужьями жён, киллерские заказы мужей жёнами – происходят в благопристойных, интеллигентных, тихих (тихоньких), вежливых семьях. На них «никогда не подумаешь», там «воспитанные дети, всегда здороваются» и «родители такие приличные люди, умницы».
У придурков Ворониных подобное в страшном сне не вообразишь.
…Кстати, я и тупых «Симпсонов» смотрела. Не зря маленькие американцы назвали Мадж Симпсон самой лучшей мамой Америки.
Артисты должны умирать как кошки
Фильм «Старший сын»
В первых числах декабря было сорок дней, как скончался Николай Караченцев. На некоторое время СМИ опять всколыхнулись и оседлали, взнуздали и пришпорили тему. Снова в новостных лентах и телеэкранах мелькнула Людмила Поргина, звезда которой, увы, неуклонно закатывается… Благо или зло принесла она, делая Караченцева публичной фигурой после трагедии?
Она сохранила для страны Караченцева как человека: то есть тело, имеющее жизненно важные органы, умеющее курить, мычать и вскрикивать. И убила его для страны как артиста.
Мы-то помним его героев: студента Володю Бусыгина, которому симпатизировали все девчонки Советского Союза, ковбоя из «Человека с бульвара Капуцинов», мудрого простачка Ваську из «Белых рос», обаятельнейшего шулера в фильме «Дамы приглашают кавалеров», мужа с честными-пречестными глазами из «Ловушки на одинокого мужчину»…
Но чем дальше, тем больше заслонял и выдавливал неунывающего весельчака с неповторимой улыбкой – другой Караченцев: одутловатый, с набрякшими мешками на лице, с тусклым взором. И рядом неизменно верная, вертлявая жена: вынырнула из тени, расцвела, засияла, напиталась соками, обрела вторую молодость. Воспользовалась беспомощным состоянием мужа. В некотором роде – надругалась над ним. Сделала своей любимой куклой. Потому что он, находясь в здравом уме и ясной памяти, сделал бы иной выбор.
«А вот был у нас любимый артист», – скажете вы внукам. Внуки наберут ключевые слова – и увидят больного, безжизненного человека, каким он не должен был показываться на глаза. Все другие – пожалуйста, а артистам нельзя.