Сокрушители большого жука. Былина первая - стр. 34

Леший вытащил из кустов ведро с мукой. Почуяв лакомство, головы раскрыли беззубые рты и высунули языки.

– Хочешь помочь, деточка? – обратился Веля к Искре.

– Дюже-дюже хочу, тятя Велислав! – обрадовалась та.

– Тогда набирай в ладошку жменьку и сыпь им на язык. Только осторожно – они кусаются.

– Я сейчас наблюю в клумбу с колокольчиками, – анонсировал Горыня, наблюдая за кормлением голов.

– Слушай, Вель, а на кой тебе эти кумполы? – спросил Кощей.

– Вы не смотрите, что они такие мелкие. Это ещё побеги. Торговец жене сказал, что они до тридцати аршин вымахивают. И дуют что ураган. Такого у дороги посадишь – ни один враг не пройдёт. Будут нарасхват!

– Секундочку, – задумался Кощей. – Я бы хотел кое-что прояснить. Эти головы могут вертеться?

– Не-а. Намертво врастают, не вырвешь.

– Ага… Ага… То есть они смотрят в одну сторону?

– Именно так. И сметают супостата прицельным дуновением.

– Угу… Угу… Но в таком случае их же можно обойти, разве нет?

Веля часто заморгал.

– Знаешь что, Кощей! Не все такие въедливые душнилы, как ты! Всё, валите вон в тот сарай! Я принесу ужин.

Позже, когда Веля удалился в дом, а Горыня, завалившись на солому, сотрясал сарай богатырским храпом, Искра с Кощеем сидели у догорающего костра, переваривая Цветанкину кулинарию. Ночь, огонь и сытость располагали к ленивой беседе.

– Как ты оказалась в хрустальном гробу? – спросил Кощей.

– Сие мне неведомо, – вздохнув, ответила девочка. – Я была в палатах, читала на ночь. Сомкнула очи. А коли разомкнула – вы явились.

– А что читала? Может, это был какой сборник заклятий? Нечаянно вслух повторила какое-нибудь – и привет.

– Нет. То былина была, Радогоем заданная.

– Про что?

– Про хлеб, кой от деда с бабкой сбежал и в лисьей пасти нашёл свою смерть.

– Какая-то бредятина, если честно. Хлеб не умеет бегать.

– Он круглый был, посему лихо катился по лесу.

– Сам?

– Сам.

– Нелогично. Или ты упускаешь некую важную деталь сюжета. Например, что дед с бабкой жили на вершине горы с идеально ровным уклоном. Либо же был ещё один персонаж, который постоянно пинал хлеб до самой лисы.

– Кажется, поняла я, что означает «душнила». А какая былина люба тебе?

– Даже не знаю. Я их не очень-то много и читал, потому что в школах не учился. В детстве, сколько себя помню, я с бродячими скоморохами по югам ездил и народ веселил разными… – Кощей запнулся, подбирая нужное слово, – ну… фокусами. А твоя любимая былина какая?

– Про победу над Трёхглавым Змеем, конечно! – живо ответила Искра, встала на ноги, прочистила горло, чтобы ничто не мешало вести рассказ. – Повадился как-то Змей о трёх головах изводить Белую Пущу, и спасу от него никакого не было. Явились в Славгород гонцы от народа северного, бросились в ножки князю да взмолились о помощи: «Избави нас, светлый князь, от сего чудища!» И послал князь на подмогу страждущим трёх богатырей: Белояра, Могуту да Огнеслава. Скакали они три дня и три ночи, а прибыв на место, узрели там смерть и пожары, принесённые окаянным Змеем. Воскликнул тогда Белояр: «Выходи, поганое чудище, на смертный бой!» И билися витязи с тварью огнедышащей три дня и три ночи, и каждый из них отрубил по одной его голове. Так и был повержен Трёхглавый Змей. С тех самых пор стали зваться богатыри «Победителями Змея». А Белую Пущу вместе с остальными городами Северных земель забрал Славгород под свою защиту!