Сокрушенная империя - стр. 7

Несколько человек ахают. Родители Хейли поднимают головы.

– Юноша, – сурово говорит судья. – Еще одно слово, и я обвиню вас в неуважении к суду.

– Сделай что-нибудь, – шипит отец на адвоката.

Этого недостаточно.

– Простите, Ваша честь, – влезает мой адвокат. – У моего клиента тяжелый период…

Да господи ты боже мой.

– Никакой у меня не тяжелый период, – перебиваю я. – Он у родителей Хейли. И Ковингтонов.

Из-за меня.

На лице судьи Дженнет явно читается непонимание.

– Молодой человек, я предлагаю вам…

– Причинение смерти по неосторожности в состоянии алкогольного опьянения… за это меня судят?

Судья кивает.

– Именно.

– Вы можете вместо этого судить меня за убийство?

Потому что я убил ее.

– Оукли, – выплевывает отец. – Замолчи. Сейчас же.

У судьи буквально отвисает челюсть.

– Значит ли это, что вы умышленно убили…

– Нет. Но…

– Простите, Ваша честь, мой клиент находится в состоянии стресса. – Адвокат прочищает горло. – Он не может разумно мыслить.

Судья поправляет очки.

– В таком случае вам стоит его успокоить, иначе я действительно обвиню его в неуважении к суду.

Быстро подумав, я вспоминаю все, что мне говорил адвокат о моей статье.

– Если меня нельзя судить за убийство… вы можете дать мне год?

Судья вздыхает.

– Молодой человек…

– Послушайте, вы же судья, правильно? Значит, вы можете отменить сделку и вынести мне другой приговор в соответствии со статьей. – Хоть я и не юрист, но я его сын, а значит, кое-что знаю. – Насколько мне известно, по этой статье, в соответствии с законами штата Калифорния, меня можно приговорить к одному году колонии. – Все внутри сжимается, когда я смотрю ей в глаза. – И я прошу вас это сделать.

Это немного, я все еще выхожу сухим из воды, но, боже… это хоть что-то.

– Оукли, – шипит отец, краснея от гнева. – Какого черта ты делаешь?

Судья стучит молотком.

– Тишина в суде.

Отец однажды сказал, что мужчина может заплакать только в трех случаях: когда любовь всей твоей жизни стоит рядом с тобой у алтаря, когда твой ребенок делает первый вдох и когда ты хоронишь своих родителей.

Но он не упомянул кое-что еще…

Когда ты отбираешь чужую жизнь.

И чувствуешь себя настолько чудовищно, что во всем мире не хватит наркотиков и алкоголя, чтобы заглушить эту боль.

– Пожалуйста, – умоляю я, внутренности сжимаются от стыда. – Приговорите меня к этому году. Черт, приговорите меня к сотне лет.

Судья снова стучит молотком.

– Молодой человек, я неоднократно просила вас успокоиться. Это мой суд, не ваш. – Она впивается в меня взглядом. – Я приговариваю вас к трехстам шестидесяти пяти дням в исправительной колонии Блэкфорд. – Она поворачивается к мужчине в полицейской форме. – Уведите его.