Сокрушенная империя - стр. 22

Господи, мать его, боже.

Этой девчонке мало, она словно пытается высосать из меня душу.

Когда она прикусывает мою нижнюю губу, нить, на которой я держался, рвется. Поцелуй становится горячее, и я засовываю в ее рот свой язык, исследуя ее изнутри. Моя рука опускается на ее шею, немного сжимая.

– Повернись и раздвинь ножки, чтобы я мог попробовать тебя на вкус.

Она открывает рот, но я снова засовываю туда свой язык, наслаждаясь. Ее жадный язык встречается с моим, и они начинают сражаться друг с другом. Она другая сегодня… немного агрессивная, но мне это чертовски нравится. Дьявол, у меня настолько крепкий стояк, что удивительно, как мой пирсинг не отлетел в другой конец комнаты.

Возможно, я не должен был изменять ей с Кристалл. Возможно, не должен был разбивать ей сердце… несмотря на то, что отпустить ее было правильным решением. Возможно, между нами что-то может получиться. Возможно, нам нужно было расстаться, чтобы снова быть вместе.

Возможно…

– Оукли, – хнычет она.

Ее голос наполняет мои вены ядом.

Нет.

Когда я открываю глаза, оправдываются мои худшие опасения.

Уж точно агрессивная.

Я вскакиваю с кровати, словно у меня загорелись яйца. А если Джейс и Коул когда-нибудь об этом узнают… черт, это может произойти буквально.

Я знал, что в последнее время Бьянка странно на меня смотрела, словно я – ее следующая жертва, но и подумать не мог, что все зайдет так далеко.

Мое тело пронизывает стыд, словно сотни маленьких иголок впиваются в кожу. Я чуть не трахнул младшую сестру моих лучших друзей.

Твою же мать. Ей только исполнилось шестнадцать.

Схватив толстовку с кровати, я прикрываю свою эрекцию, натягиваю трусы и включаю ночник.

– Какого хрена ты тут делаешь?

У Бьянки хватает наглости выглядеть обиженной, когда она отбрасывает простынь, представляя моему вниманию свои сексуальные розовые трусики и лифчик, едва прикрывающие хоть что-то.

Твою налево.

Прикусив костяшки, я выключаю свет, заставляя член не реагировать так на ее тело.

Милые щенки и уродливые монашки.

Эта упертая чертовка снова включает свет.

– Я живу здесь, помнишь?

– Нет, – напоминаю я ей, показав на дверь. – Ты живешь там.

На самом деле, я более чем уверен, что она прописана в аду, но это сейчас не так важно. Я плачу́ – не очень много, но тем не менее – за то, чтобы жить в гостевом доме ее отца. А не за то, чтобы меня соблазняла малолетка в сексуальных розовых трусиках, которые я хочу разорвать на ней зубами.

Черт. Милые щенки и уродливые монашки.

Мне хватало того, что приходилось смотреть, как она плавает по утрам в бассейне в крошечном купальнике, прежде чем убежать в школу. Но залезть ко мне в кровать посреди ночи?