Сокровище Опустошителя - стр. 6
Хотя вот руки я себе, похоже, малость отморозила.
Неуклюже выбравшись из сугроба на более-менее ровную поверхность, я натянула шапку пониже и сунула все еще лишенные чувствительности ладони в карманы пуховика. Еще раз огляделась, на этот раз – с опаской и подозрением, высматривая инопланетный звездолет, который вполне мог приземлиться где-нибудь поблизости. Однако заметила лишь торчащий из снега в десятке шагов от меня какой-то крупный металлический предмет, при ближайшем рассмотрении оказавшийся разбитым прожектором. Других знакомых вещей рядом не обнаружилось: должно быть, их унесло туда же, куда и корабль жутких пришельцев. А ведь наверняка именно они открыли этот портал – только вот, похоже, что-то пошло не так...
Господи, как хорошо, что отца не успело засосать в эту межпространственную дыру! Успела ли я его хоть немного подлечить? Отчаянно хотелось верить, что да – и сейчас его жизни ничто не угрожает...
А моей? Что теперь будет со мной? И куда я все-таки, черт возьми, попала?
Пыхтя и периодически увязая в снегу, я миновала заметно поредевшие ряды молодых елочек и застыла на краю внезапно оборвавшегося холма. Там, внизу, за опушкой леса, простиралась самая настоящая ледяная пустыня, на горизонте упирающаяся в темную, тонущую в снежной дымке гряду зубчатых гор. Место одновременно завораживающее и жуткое – «белое безмолвие» во всей его равнодушной и смертоносной красе4.
Я уже повернулась, собираясь поискать тропу к человеческому жилью в лесу, как вдруг на меня налетела, сшибая с ног, огромная серебристая тень. Вскрикнув, я покатилась вниз по склону, увлекая за собой комья снега, которые щедро засыпали мое бедное тело, когда оно наконец прекратило свой безумный спуск с холма.
Отплевываясь и стряхивая снег окончательно заиндевевшими руками, я попыталась сесть, но мне в грудь тут же уперлись чьи-то тяжелые лапы, а лицо опалило жарким и влажным дыханием. Я замерла: угрожающе оскалившись, надо мной нависла крупная собака, которая была бы очень похожа на овчарку, если бы не чуть более тонкая и вытянутая морда да необычный цвет шерсти – белый, с легким серебристым отливом. А глаза собаки своей синевой могли поспорить с небом в морозный январский день.
- Ликаш! Брось! – послышался где-то рядом зычный мужской голос, и собака тут же освободила меня, отступила в сторону.
И я все-таки села, попутно отметив, что прекрасно поняла незнакомца, хотя говорил он явно на незнакомом языке.
Между тем, мужчина, одетый в нечто вроде теплого тулупа, меховой шапки и штанов, заправленных в высокие унты, подошел ближе, остановился рядом со своей собакой (нет, кажется, все-таки псом), вперив в меня пристальный взгляд ясных светло-голубых глаз. Выглядел он довольно молодым, не старше тридцати. Обветренное, грубоватое, но по-своему симпатичное лицо хранило суровое выражение, которое, впрочем, меня не особенно испугало. За поясом незнакомца висели ножны – слишком короткие для меча, но вполне подходящие по размерам под охотничий нож, – а широкую грудь пересекала лямка бахромчатой кожаной сумки.