Сокровище Итиля - стр. 10

Заподозрить, будто девушка элементарно повелась на живописную картинку, было затруднительно. Сам-то он, хоть никогда и не видел воочию Верхнего Джулата, совершенно точно знал, в каком состоянии находится, точнее, находилось городище сорок лет назад, потому что в своё время досконально изучил отчёт, на который так стремилась взглянуть его новая знакомая. Интерес Нарымова объяснялся просто: Алания некогда входила в состав Хазарского каганата, а всё что имело отношение хазарской тематике Виктора Валерьевича крайне занимало. Правда ничего полезного или нового для себя он в отчёте не нашёл, но не суть. Официально заявленной целью экспедиции было обследование руин трёх христианских церквей, двух мечетей и единственного сохранившего строения – минарета четырнадцатого века. К отчёту прилагалось множество фотографий, дающих исчерпывающее представление о внешнем виде городища. Уже тогда любоваться там было нечем, а теперь и подавно, потому как в 1981-м году не стало минарета – он был разрушен, причём не без помощи местных горе-реставраторов.

– Странное такое ощущение. Вроде и ничего особенного там нет, а мурашки по спине побежали, – в унисон его мыслям призналась девушка и, не зная, как подоходчивее описать то возникшее смутное ощущение, подытожила: – В общем, зацепило.

Повеяло чем-то до боли знакомым. Когда-то, взобравшись на стену Псковского кремля, он испытал нечто подобное, и после того «зацепа» в нём проснулся будущий учёный. Кстати, я тогда тоже был на третьем курсе, напомнил себе Нарымов. Чем чёрт не шутит, может, и у девочки это не блажь вовсе, а нечто посерьёзнее, усомнился бывалый археолог в справедливости своей первоначальной оценки внезапно возникшего у студентки интереса к

малоизвестным руинам.

– И что? – спросил Виктор Валерьевич, как бы подталкивая её к продолжению рассказа.

– Сходила в село,

– пояснила Лена. – Расспросила местных. Оказалось, кроме того, что на этом месте был когда-то город Верхний Джулат, никто ничего толком не знает. Когда в Москву вернулась, неделю из университетской читалки не вылезала, всё пыталась выяснить, что представлял из себя этот Верхний Джулат. Но информации оказалось до обидного мало… Почти ничего, – добавила она, не преминув, впрочем, этим почти ничем поделиться.

Помянула Пушкина, который по пути в Эрзурум нарочно сделал остановку у минарета, «стройно возвышавшегося между грудами камней», и даже взобрался на самую верхотуру башни. Ссылка на величайшего из русских лириков ничего кроме лёгкой усмешки у Виктора Валерьевича не вызвала. Однако, когда в ход пошли имена средневековых путешественников Шильтберга и Челеби, задолго до Пушкина посещавших Верхний Джулат и оставивших заметки о своих впечатлениях, скепсиса у Нарымова заметно поубавилось. Вникать в содержание «Райзенбуха» или «Сейяхатнаме» – труд каторжный. Неудобоваримые тексты семисот- и трёхсотлетней давности – это вам не беллетристика. Просто прочесть – уже подвиг. Чего-чего, а такого добра Нарымов на своём веку переварил немало. Стало быть, девица не только любознательна, но и по-хорошему въедлива и упорна. Тут попахивает исследовательским зудом.