Сокровище Хайшары. Потерянная - стр. 24
– Да. Ты и сам должен понимать, вонь забивает нос, мешает подкрадываться незаметно, а про милостыню я и вовсе молчу, вы не жалость вызываете, а отвращение, – смело поведал, вызвав у парня всплеск ярости, но накидываться он не торопился, размышлял, цепким взглядом поглядывая на меня.
– Лады, твоя правда, – наконец, после долгих размышлений согласился Забияка.
Потому в одном из дворов приюта для бездомных, развалившегося старого заброшенного здания, откуда давно вывезли воспитанников, к коим относился и бывший хозяин этого тела, я соорудил с помощниками огромную лохань, отгородив тряпьем, предварительно выстиранным девчонками. Они поначалу злились, не хотели подчиняться, но на них надавили, и девчонки выстирали не только тряпье, но и собственную одежду вместе с вещами ребят. Теперь каждое утро начиналось с умывания, зарядки и разминки.
Не всем понравились нововведения, но я сразу сказал, что выбор каждого, каким стать. Отсутствие дома, семьи и порой еды не повод позволять вшам и прочей гадости съедать себя. Некоторые прониклись, и уже через год порядка двух десятков детей и подростков занимались со мной, мылись и пытались учиться. Заметив наши старания, многие торгаши нанимали ребят на посильную работу, выдавали продукты, даже жаловали вещи собственных детей или внуков.
– И как ты собираешься такой чистенький просить милостыню? – однажды поддел меня Забияка, который считался одним из главарей.
– Пф, проблему нашел, – фыркнул я, взяв в руки немного золы от кострища и нанося на лицо и руки. – Вот и все. А потом это можно смыть. Главное, чтобы тело оставалось чистым. От таких не сразу шарахаться начнут. К тому же уж ты-то должен оценить выгоду нововведения, сколько раз тебе и твоим дружкам предлагали подработать? Еще и платили прилично, – хмыкнул, хитро поглядывая на юношу.
И оказался прав. Тот, кто соблюдал чистоту, стал приносить больше денег. Зажиточные горожане лучше покупались на слезливые истории о бедных детях из хороших семей, с погибшими родителями, оставившими неприспособленных сирот добывать пищу самостоятельно, чем на слова грязных и вонючих оборванцев, так и норовящих стащить то, что плохо лежало. Их вонь даже дышать нормально мешала. Хотелось сбежать или прогнать, а не милостыню давать. Все, что я говорил беспризорникам, оказалось правдой.
Теперь к нам присоединились и те, кто до последнего момента не верил в эту затею, издеваясь над чистоплюйством. С выбранного пути уже никто не свернул, ощутив улучшения. Чистое тело поднимало настроение, усиливало концентрацию. Еще бы, попробуй сосредоточься, когда все чешется и по телу ползают вши. Фу!