Сокровище - стр. 36
– Нет! Я слышу звук! Ты слышишь звук?
Скворцов прислушался. Из динамиков доносились гул, отдельные фразы, потом раздался отчетливый вскрик; что угодно, но только не голос Марины.
– Где картинка? – закричал Виноградов.
– Я разберусь, – Скворцов поднес мобильный к уху.
Виноградов откинулся на подушку. С одной стороны, все шло не так, как надо: он не узнал то, что хотел. С другой – все шло именно так, как надо. Кто-то, пока неизвестно, кто, хотел помешать раскрытию тайны; это означало, что тайна есть.
Если бы ее не было вообще, Виноградов был бы бессилен. Но, коли она существует, Виноградов докопается. Это – в его силах. Впереди – целых две недели.
32
В актовом зале внезапно загорелся свет, и картина стала ясна.
Докладчика за трибуной – нет, изображения документа нет и самого документа – тоже нет. Митя стоял рядом с проектором и потирал рукой стремительно набухающий синяк под правым глазом; пока только бодро-румяная опухоль; но пару дней спустя она обещала перерасти в огромный полноценный фингал, сияющий как минимум четырьмя из семи цветов радуги.
Внимательный наблюдатель также заметил бы исчезновение фотокорреспондента с кричащим бэджиком «Пресса» на груди; вора в первом ряду тоже не было.
Зато – были суетящиеся громилы; они расталкивали людей, без стеснения били их по головам и рвались вниз; достигнув первого ряда, долго ругались и вслух размышляли, в какую сторону бежать.
Юзеф и Мануэль степенно встали и, спустившись по ступенькам, прошествовали к выходу; как раз мимо громил; те хотели толкнуть Юзефа, но, встретив неподвижно-кипящий взгляд черных глаз Мануэля, остереглись, что было правильно.
Ковалев не двинулся с места, лишь переставил ноутбук.
– Вы – все видите? Что мне делать?
33
Виноградов сориентировался мгновенно.
– Не упустите мальчишку!
– Проследите за мальчиком, – повторил Скворцов в трубку.
– Я был прав, – торжествующе сказал Виноградов. – Это – знак!
– Установите контакты, – инструктировал Скворцов Ковалева. – Без моего приказа не трогать.
34
Было душно и темно. Вот и все, что чувствовала Марина. Душно и темно! Душно и темно! Нет, так не годится. Паника – последнее, что ей бы теперь помогло. Марина постаралась взять себя в руки – в переносном смысле, поскольку чувствовала, что в буквальном – она и так находится в руках, но – чужих и очень крепких.
Итак. В зале погас свет, и наступила темнота. Что дальше? Послышался вскрик; громкий, совсем рядом; Марина готова поклясться, что это был голос Мити. А потом?
А потом – кто-то накинул ей на голову мешок, стиснул руки, лишив возможности сопротивляться, подхватил и понес. Как? Марина помнила, что ноги болтались где-то внизу, а голова была на уровне ног, и основную тяжесть тела принял на себя живот. Значит, ее несли на плече. Можно ли считать эту информацию полезной? Вряд ли. Но, пока голова работает, надо думать дальше.