Сокровище - стр. 12
– Борис Михайлович! В последнее время распространились слухи о вашем состоянии. Якобы вы – тяжело больны.
Виноградов вышел из-за трибуны. Посмотрел на субъекта с ровным пробором свысока, а потом – присел рядом с ним.
– Слухи? Куда от них деться? Но только вы можете их опровергнуть. Поднимайтесь ко мне, поборемся!
Субъект замотал головой. Виноградов усмехнулся.
– Предупреждаю. Сегодня утром я выжал от груди сто десять килограммов. Ну? Что же вы? Есть желающие? Я жду!
Ни густобородый репортер, ни рыжая журналистка желания не изъявили.
– Хорошо, – подытожил Виноградов. – Если я здесь, по краю сцены, пройдусь на руках? Это вас убедит?
Журналисты нестройно согласились.
Виноградов снял пиджак, раскинул руки и напряг бицепсы. Белая шелковая рубашка в соответствующих местах мягко приняла форму полукружий. А затем уж – и вовсе произошло невероятное; то, что потом обсуждали, как «самое значительное событие экономического форума в Санкт-Петербурге».
Шестьдесят шестой номер в списке «Форбс» закусил кончик дорогущего галстука, встал на руки и прошелся по краю сцены.
И тут уж никто не скупился; отбросив блокноты и диктофоны, журналисты хлопали во все ладоши.
9
На кладбище было пустынно. Пахло еловой прелью. Где-то неподалеку, но Марина никак не могла понять, где, чирикала надоедливая птичка; судя по голосу, выглядела она омерзительно.
Марина стояла перед могилой отца. Свежая земля успела просохнуть, а холмик – осесть; Марина поправила перепутанные ленты венков и собрала увядшие цветы. Достала тряпку, намочила ее водой из бутылки, которую наполнила на входе, и протерла закрытую полиэтиленом фотографию отца. Отступила на шаг и посмотрела на низенький деревянный крест с табличкой. «Сергей Николаевич Поляков». И – годы жизни. Год рождения, казавшийся непостижимо далеким, и год смерти, выглядевший фатально несправедливым.
Рядом кто-то кашлянул. Марина обернулась и увидела мужчину неопределенного возраста в дурно сидящем темном костюме.
– Я вижу, вы скорбите? – участливо сказал мужчина.
– Неудивительно. Я потеряла отца.
– Что вы говорите? – мужчина оставался неподвижен, но Марине показалось, будто он по-бабьи всплеснул руками. – Сергей Николаевич. Такой видный ученый. Историк.
– Вы его знали?
Мужчина мелко закивал, словно боролся с неожиданно охватившей задумчивостью. Последовал протяжный вздох.
– Я много о нем слышал. – Мужчина достал платок. – Безусловно, он заслуживает памятника.
Вот так. Трогательное участие незнакомца вдруг получило примитивное и обидное объяснение. Марину едва не разобрал смех.