Сокровища Валькирии. Птичий путь - стр. 7
И убежала.
Через пять минут Сколот для конспирации взял гитару и поехал, будто бы на работу. И всю дорогу, словно своим топливом, подогревался мыслью, что произойдет невероятное, приоткроется некий выход из безурочного, беспутного существования. Он вываривал в себе это смутное чувство до состояния чистого железа и подспудно верил в чудо, которое очень легко перевоплотит его в драгоценный металл…
Роксана ждала в метро и здесь, не опасаясь ничего, сразу же взяла Сколота под руку. Ее распирало от радости и возвышенных чувств, хотя говорила она о вещах приземленных и даже печальных.
– Мы с девчонками снимали квартиру в этом районе, когда я приехала в Москву, поступать, – на ходу полушепотом рассказывала Роксана, и от дыхания ее трепетало сердце. – И я чуть не попала в рабство. Об этом даже Корсаков не знает… Хозяйка нас сдала работорговцу! Мне чудом удалось бежать в самый последний миг. А подружек продали в Турцию. Я теперь так боюсь этого места! С тех пор ни разу не была… Но с тобой мне не страшно!
– Куда мы идем? – внутренне содрогаясь от ее слов, спросил Сколот.
– В музей! Я там двое суток пряталась, когда сбежала, – с восторгом сообщила она. – Случайно заскочила в калитку. Даже не знала, куда попала. Работорговцы рыскали вокруг, весь Лианозовский парк прочесали. В самом музее дежурили! А я открыто ходила по залам. И они меня не заметили! Представляешь?!.. Потом охранник не увидел, когда делал обход перед закрытием. Я встала возле одного полотна, на глазах у него, – мимо прошел! И вот когда выключили свет, всю ночь бродила по музею и смотрела картины.
В этот миг он вспомнил: Белая Ящерица видела в темноте! И затаил дыхание.
– Нет, у меня самое обыкновенное зрение! – угадала его мысли Роксана. – Но там на полотнах много огня, света. А на некоторых горят свечи и освещают ярче, чем настоящие! Живой огонь! Можно руки греть… Твои песни похожи. Придем – сам увидишь!
Ее чувства странным образом завораживали Сколота, вынуждали непроизвольно любоваться ею, и он старательно отворачивался или озирался по сторонам, делая скучный вид.
– Тебе неинтересно? – вдруг спросила она.
– Нет, как же, интересно, – невыразительно отозвался он. – Кто художник? Я, может, знаю…
– Сейчас придем – увидишь! – все еще интриговала Роксана. – Алеша, а почему ты только в переходе поешь? Тебе надо на эстраду! На экран!
– У меня песни неформатные…
Ей очень хотелось завязать светский разговор, которых Сколот не любил и всячески избегал. А из нее ударил целый фонтан слов и вопросов:
– Что это значит? Как это – неформатные? А у кого форматные? Кто определяет?.. Глупость какая-то! Тебе нужно на сцену. Надо, чтобы твои песни слышали все! Ты какой-то неэнергичный, Алеша. Сейчас так нельзя, сейчас все приходится пробивать, проталкиваться, как в час пик. Иначе не сядешь в вагон!.. – Роксана неожиданно замолкла и медленно остановилась.