Сокровища Массандры - стр. 24
Майя, однако, в спасении не нуждалась. Она тащила херувима на танцпол и была довольна и весела.
– Зимой привозят в отдел милиции пьяную бомжиху, – сгорая от зависти к конкуренту, попавшему на медленную танцевальную композицию, прервал собеседника Макс. – Привезли, составляют протокол. Кто такая, спрашивают. Она: Снегурочка я. Менты: какая ты Снегурочка – бухая и обоссалась. А бомжиха говорит: это я…
ударила из колонок проникновенная Валерия.
Макс очень точно подгадал под припев.
– Молодец, жжешь! – расхохотался Лядов.
Валерия сменилась «Блестящими». «Блестящих» сменил «Раммштайн». Потом грохнуло что-то совершенно забойное и понеслось, одно за другим, сливаясь без перерыва в дикий плясовой ритм.
– …Вуду. Настоящий унган, без всяких там! Мы с фотографом, когда приехали вместе со следственно-оперативной группой, то просто обалдели, – продолжал жужжать еле различимый под грохотом колонок неуемный болтун. – А пляски у вудуистов вот как сейчас прыгают, в это время в них духи вселяются.
– Ну, ты, дружище, заплел мне все мозги в косу, – честно признался Макс. – Тебе самому-то эта жуть не снится?
– Почему, ты думаешь, я тут сижу? – вопросом на вопрос ответил Лядов.
– То есть ты из-за своей газетной работы ночью спать не можешь? Вредная работа. – Максу показалось, что на стеклах очков он различил полыхающий отблеск сумасшедшинки.
– Профессия журналиста входит в группу риска! – похвастался Лядов.
Заглянув еще раз в голубые навыкате глаза, Макс понял, что его собеседник безумен.
– Пойду полью каменный цветок. – Он ощутил острую необходимость стряхнуть с ушей навешанную за вечер лапшу.
– Чего? – осекся в недоумении Лядов.
– В туалет надо, пиво просится наружу. Ты посторожи пока мое место, чтобы не заняли, ага?
– Я тоже схожу. – Кряхтя, Лядов сполз с табурета.
Вечер, незаметно переваливший за полночь, был в самом разгаре. Мигали разноцветные огни, «Думпс! Думпс! Думпс!» – била по ушам музыка, на танцполе было не протолкнуться. Макс попытался разглядеть Майю, но, конечно же, не заметил. Они с Лядовым добрались до двери, с трудом вписались в искривленный проем.
В коридоре сделалось тише и свежее. Ноздри слегка щипало от перцового газа. Вдалеке охрана лениво колотила тщедушного волосатика, вынося на кулаках прочь из заведения, а тот кривлялся и пробовал дать сдачи. Возле сортира тусовались азербайджанцы всех оттенков кожи.
В туалете было на удивление чисто. Писсуары оказались не авангардной, а вполне классической формы, так что даже пьяные гости не имели оправдания промахнуться.