Сокол Спарты - стр. 31
В шелках и золоте его сразу же признали старшины войска, которым он сам обеспечивал выучку и продвижение, спеша подготовить достойных военачальников. Пропыленный бесприютный нищий исчез, и за это можно было возблагодарить богов. На протяжении многих лет Кир обоснованно гордился, что редко когда проводил две ночи кряду в одной постели, объезжая всех старшин и командиров войска империи – от тех, кто стоял лагерем у стен Сард, до какой-нибудь отдаленной горной заставы, караулящей одинокую святыню. Так что лицо его было общеизвестно.
Казармы в Сузах располагались на окраине города, там, где земля когда-то не стоила и гроша. Но персидское золото создало здесь и белокаменные строения, и обихаживаемый рабами зеленый простор, где на протяжении дня упражнялась тысяча человек. Перед Киром все они встали навытяжку, и он в сопровождении Парвиза устроил им смотр.
Когда Кир остался наедине с командирами, им в тень были поданы прохлаждающие напитки, а рабы овеивали их опахалами. За трапезой велась непринужденная беседа, хотя все наблюдали за Киром и ждали распоряжений, гадая, что привело их главного начальника сюда.
Царевич непринужденно отер рот и, откинувшись на подушку, повернулся к старшему над всеми.
– Бехруз, мне понадобится личный отряд телохранителей. Судя по тому, что я видел, твои люди для этого вполне годны. Тебя следует похвалить за их подготовку. Отберешь мне в завтрашнее сопровождение… три сотни самых лучших, – кивнул он поверх бараньей ноги. – При этом среди них не должно быть тех, кто вызывает нарекание: лентяев, жалобщиков, склочников. Дашь знать, выполнено ли мое распоряжение.
– Повелитель, призываю в свидетели богов: от меня будет все самое наилучшее. Иного для сына богоподобного отца не может и быть.
Кир смерил Бехруза пристальным взглядом, не зная, пришло ли сюда известие о смерти царя. Маловероятно, хотя сейчас оно уже грозно нависало сзади. Однажды, еще в детстве, он слышал рассказ о затмении, когда солнце затмевается огромной тенью. Про то юным царевичам поведал старик-астролог, привезенный во дворец за сотни парасангов, чтобы давать свое наставничество царским детям.
Киру врезалось в память то, с каким боязливым благоговением старик вспоминал о том, как небо сомкнулось мраком от громадной тени, мчащейся от горизонта быстрее крылатого скакуна, покрывая собою весь мир.
Известие о кончине Дария было как раз подобием той тени. И ее нельзя было ни остановить, ни обогнать. Она настигнет всех, и огромная империя под ней необратимо изменится.
Тишина за столом, судя по всему, начала Бехруза тяготить, и он предпочел разбавить ее потоком краснобайства, пока царевич пригублял вино.