Сокол Спарты - стр. 3
Дарий развернулся на месте. Полы его мантии взметнулись, будто крылья жука перед полетом.
– Ты сын мой и мой наследник. Если тебя заберут боги, то царем станет Кир. Такова его… цель. – Царь Царей, грузновато опустившись на одно колено, взял обеими руками ладони своего сына. – Мою тиару будешь носить ты, такова моя воля. Но Кир… Кир – прирожденный воин. Всего тринадцати лет от роду, а на коне уже скачет, как заправский всадник. Ты хоть обращал внимание на то, какими глазами на него смотрят? В одном лишь прошлом месяце его с почетом носили на руках при дворце за то, как он из своего детского лука сбил на лету птицу.
Царь смолк, всем видом своим призывая Артаксеркса к пониманию.
– Сын мой, я люблю вас обоих. Но когда я возлягу на смертный одр, а царство мое будет по мне скорбеть, то в тот последний день я призову в дом Кира, и тебе придется его убить. Если же ты оставишь его в живых, то тогда счеты с тобой, несомненно, сведет он. И умертвит тебя.
В глазах Дария слюдинками блестели слезы. Такие чувства в отце Артаксеркс замечал впервые, и это ввергало его в смятение.
– Отец. Мне кажется, ты все же ошибаешься. Но сказанное тобою я запомню.
Царь, шелестя мантией, поднялся на ноги. Лицо его заметно потемнело не то от усилия, не то от гнева или еще какого-то чувства – сложно сказать.
– Тогда запомни и это, – отрывисто и повелительно рек он. – Если ты хоть слово поведаешь Киру из того, что я изо всех своих сил удерживаю в тайне, то ты тем самым перережешь свое собственное горло. Конечно же, не сегодня и не в нынешнем году, пока вы смеетесь и играете вместе. Он будет клясться тебе в своей верности, и сомнения нет, что слова его будут идти от сердца. Но придет пора, когда ты оступишься или когда он увидит, что царством ему никогда не владеть. Что ему дворцовые утехи: ему нужна будет власть, а не положение вельможи. И вот тогда он придет к тебе, чтобы заполучить трон. И если я к тому дню буду еще жив – а ко мне он явится сразу после, с твоею кровью на руках… – то я обниму его, ибо у меня уже не будет другого сына. Понимаешь ли ты это, Артаксеркс?
– Да, отец, – ответил сын, тоже чувствуя в себе покалыванье гнева. – Но если он мил тебе настолько, то почему б тебе не убить меня здесь, на этой дороге, и не дать Киру сразу же занять престол? Коли уж других сыновей у тебя нет и ты боишься потерять преемственность. – Не ожидая ответа, он горько воскликнул: – Неужто сердце твое настолько хладно? И тебе все равно, кто из нас взойдет на царство?
– Будь мне все равно, разве велел бы я очистить полгорода для этой прогулки наедине с тобой? И видишь ли ты здесь Кира? Ты был ребенком, о котором мы молили богов, храбрый мой мальчик. Я не сомневаюсь в твоем уме и мудрости, Артаксеркс. В тебе течет моя кровь, и из тебя получится великий царь.