Сокол и Чиж - стр. 35
– Чиж-ж…
И не успела я возмутиться, что этот боров навалился на меня (точно ведь без штанов!), как он уже хвать матрас в руки и давай дуть!
– А…
– Рот закрой!
– А…
– Кляп вставлю!
А! Ыыы! Пф-ф!
– Ну и пожалуйста!
Спать легли молча. Посопели в унисон драконами в нос и отвернулись каждый к своей стене, только одеяла хлопнули.
Прелесть! Раздолье! А плед-то вовсе и не большой! Подушечка-а-а… Интересно, когда мы с Сокольским разъедемся, получится ли у меня выменять ее на какой-нибудь важный орган тела? Например, аппендикс? А может и правда забрать у Сокольского почку, а потом так бац: вот вам наше великодушное за подушечку! – и вернуть!
Ум-м-м…
Утром, проснувшись, прошмыгнула в туалет, в ванную, затем на кухню. Задержалась там немного – с утра все показалось неожиданно уютным и знакомым, даже диван. Как странно! Немного посуетилась у плиты и ахнула, когда заметила, что стрелка настенных часов перевалила на восьмой час. Надо спешить! Еще предстояло причесаться, одеться и добраться в университет!
У двери в спальню неожиданно остановилась. Утро в декабре позднее, но наступает неумолимо, и за последний час в комнате заметно посветлело. Я решила вспомнить о вежливости (точнее о том, что Сокольский спит голышом) и постучать. Громко. Да и, елы-палы, вставать уже пора! Сколько можно дрыхнуть!
Тыдыщ!
– А?! Что?!
– Это я. Мне бы вещи взять. Можно войти?
Ну он и тугодум! Или утро на всех соколов так действует?..
Раз ковбой, два ковбой, три ковбой… Может, взять ружье и по уткам пострелять?
– А что тебе мешает? – наконец сонно отозвался парень. – Ночью ведь вошла.
– Так ночью темно было.
– И что?
– А сейчас уже утро. Вдруг я войду, а у тебя там из-под одеяла торчит что-то неприличное? Еще вопить начну. Впадешь в коматоз – не откачают!
Вообще-то я имела в виду совсем не то, о чем вы подумали. Нет, честно. Мне и первого раза хватило! Хотя вот когда сказала, то сама подумала о том же самом и прикрыла глаза ладонью. Ну и Фанька-а! Вот ляпнула, так ляпнула! Хорошо, что Сокол, кажется, еще не проснулся.
Нет. Проснулся. Пробухтел сердито.
– Ничего у меня не торчит. Точнее, когда надо – так очень даже… Блин, Чиж, ты что несешь с утра пораньше? Не выспалась?
– Если честно, – виновато вздохнула, – не очень.
– Оно и видно. Заходи уже, мелочь! – привычно рыкнул. – И можешь не мечтать увидеть меня нагишом, я перед тобой сверкать задом больше не намерен!
Ух, осчастливил. Горе-то какое! Так и захотелось показать Сокольскому язык.
– Вот и хорошо!
– Боюсь, набросишься и искусаешь.
– Чего?! – мордаха сама выглянула из-за угла, а за ней и ноги притопали. Брови, в ответ на смех Сокола, съехались к переносице. – Ты! Совсем опупел?! Уж лучше вечный коматоз, чем… чем… Понял!