Сохранить - стр. 14

Я закрываю комнату воспоминания и перед дверью вижу девушку, которая была за рулём красного планера.

Уходи.

Она смотрит прямо на меня, а из её глаза стекает слеза.

Что тебе нужно?

Она открывает рот и говорит:

– Ф-113, подобное недопустимо, вы меня слышите?

Что?

– Ф-113? – говорит голубой человечек у меня на панели.

– Да?

– Слышите меня? Не подведите нас.

– Все будет отлично, – отвечаю я, улыбаясь, – я вас не подведу. Обещаю.

Человечек исчезает.

Мы пролетаем мимо пластиковых однотипных домов, заполненных точно такими же людьми. Мимо людей, уставившихся в свои ладони. Мимо бесконечного числа рекламных билбордов, продающих тебе больше счастья, больше здоровья и больше времени. Люди оборачиваются, улыбаются и машут в след настолько радостно, насколько это возможно. Они улыбаются друг другу, кланяются, приветливо кивают и вновь улыбаются. Улыбаются.

Улыбаются.

Никто никогда не сердится, не печалится, не расстраивается и конечно не злится. Это всё эмоции, которых в нашей жизни попросту не существует. Мы либо перестали это испытывать, либо тщательно это скрываем. Живём ради бесконечного продолжения, перед которым обязательно закатим вечеринку, и какой-нибудь парень или девушка скажет, что годы позади – лишь проверка перед настоящей счастливой бесконечной жизнью.

На одной из вечеринок ко мне подошла девушка в зелёном. Так близко, словно мы с ней давно знакомы. Она смотрела на всеобщее веселье и танцы, затем повернулась, посмотрела мне в глаза и спросила:

– В какой момент времени такое печальное событие, как смерть, вдруг стало радостным?

– Я никогда не задумывался об этом.

Она удивлённо посмотрела на меня, взяла стакан и с любопытством начала его разглядывать.

– Что чувствовал первый человек, согласившийся на это? – спросила она.

– На что именно?

– Что всю оставшуюся жизнь ему придётся пить лишь воду, и никакого алкоголя он не получит до конца своих дней, – она сделала глоток и начала смеяться.

– Думаю он расстроился этому факту.

– А когда соглашался умереть?

– Боялся.

Она кивнула и задала следующий вопрос:

– Что из сегодняшнего абсурда станет нормой завтра?

Я сделал глоток воды, и она продолжила, отстранённо глядя в сторону, не дав мне ответить.

– Социальная норма – всеобщее помешательство и постепенное, последовательное убеждение в абсолютной обыденности и нормальности того, что прежде казалось глупостью, и каким бы абсурдом происходящее не казалось тебе, если это принято обществом, значит, оно стало нормой. Это ли не смешно?

Я пожал плечами.

– А тебя как зовут? – спросила она.

– Эф, а тебя?

– Пи.