Соглашение - стр. 8

Может, для начала даже лучше пойти на свидание с кем-то из знакомых.

Нет. Не «пойти на свидание».

Переспать.

От этой мысли сердце бешено забилось, тело отреагировало на внезапный выброс адреналина.

Я еще какое-то время разглядывал фото, пытаясь представить, что у нее под этим свитером. Конечно, я уже миллион раз об этом думал, но теперь у меня впервые появился шанс наконец узнать самому.

Решив, что хватит раздумывать, я провел большим пальцем по экрану и нажал на кнопку-сердечко. Она дважды мигнула, а затем, к моему удивлению, не исчезла, как другие, а взорвалась, заполнив сердечками весь экран.

Я нахмурился.

Что еще за…

Сердечки растворились, открыв белый полупустой экран с буквами посередине.

Когда Питер пришел домой, я ждала его за столом. Дети, как обычно, расползлись по своим углам: начиная с возраста около восьми лет каждый из них решал, что проводить время с родителями без крайней на то необходимости больше не обязательно.

Внезапно я провалилась в воспоминания, как мы все вчетвером когда-то с нетерпением ждали возвращения Питера с работы. Вспомнила, как Дилан и Райли, наши старшие мальчики, бежали навстречу отцу, не давая ему даже закрыть дверь, спеша рассказать о событиях дня. Его это немного раздражало. Хорошо помню, как он просил дать ему перевести дух, а не набрасываться с порога. Знать бы тогда, сколько у нас еще будет времени перевести дух, когда они подрастут.

С Мейзи, младшим ребенком и единственной девочкой, все было иначе. Питер всегда находил для нее время, хотя она росла самой независимой из наших детей. Возможно, муж на примере первых двоих понял, как быстро кончается детство, или с дочкой было проще, чем с мальчиками, или же Питер просто осознал, что наше время с детьми истекает.

Конечно, до того момента, когда они начнут самостоятельную жизнь, оставалось еще много времени: Дилану исполнилось четырнадцать, Райли – двенадцать, а Мейзи – десять. Но, казалось, еще вчера они были грудничками, а сегодня уже почти стали подростками. Думаю, все дело в том, что мы оба поняли, как стремительно пролетело время, пока мы занимались другими вещами. Как бездумно мы растратили его. А теперь у нас оставалось всего восемь лет – меньше, чем вся жизнь Мейзи, что казалось совсем коротким сроком, – и дети нас покинут. Они поселятся отдельно, у них будет своя жизнь. А нам останется… что?

Наш брак? Тот самый, которым мы столько времени пренебрегали?

Наш дом? Тот самый, ремонт которого мы откладывали, чтобы купить детям новую обувь и оплатить внеклассные занятия?