Социология интеллектуальной жизни: карьера ума внутри и вне академии - стр. 47

С точки зрения социологии в американском контексте ни борцы за права студентов вроде Горовица, ни демонстративно либеральная AAUP не находятся в подходящей позиции, чтобы затронуть animus, одухотворяющий Lernfreiheit. AAUP проблематична тем, что относится к университетам не как к организациям с собственными целями (например, предоставление свободного образования), а всего лишь как к местам воспроизводства различных дисциплинарных экспертиз, во имя которых университетам назначено поддерживать адекватные условия труда для соответствующим образом сертифицированных практиков. Для любого, кто не является профессиональным академиком, такой образ университета покажется крайне своекорыстным. Тем не менее Горовиц тоже заблуждается: он думает, что проблему свободы учиться можно легко решить внутри одной учебной аудитории путем изменений в практике преподавания. Напротив, как справедливо отмечают критики Горовица, это было бы ущемление Lehrfreiheit. Однако на академиках лежит ответственность за формирование процедур, позволяющих студентам организовывать собственные курсы и требовать введения новых предметов. Это гораздо более жесткая постановка вопроса о Lernfreiheit, чем принятие внешне либерального, но в конечном итоге снисходительно покровительственного отношения к студентам и их способности культивировать собственные интеллектуальные интересы.

«Эпистемология» – термин, используе мый философами с середины XIX века для обозначения исследования теоретических оснований познания. Обычно он идет в паре с «онтологией», теорией бытия, представляя с ней два главных ответвления метафизики. Изначально английское слово «эпистемология» было введено шотландским философом Джеймсом Феррьером в 1854 году для указания на то, что мы сейчас называем «когнитивными науками», то есть научное исследование разума (Passmore 1966: 52– 53; Fuller 2007b: 31–36). Тем не менее в XX веке приобрели известность два других значения эпистемологии, одно из которых родом из Германии, а другое из Австрии.

Немецкий смысл термина возвращает нас к представлению Канта о том, что реальность не может быть познана в себе, но только лишь исходя из наших различных «познавательных интересов». У немецких идеалистов эпистемология в этом смысле приобрела статус философии университета с единством знания в качестве цели и программой свободных искусств как ее реализацией. Однако для неокантианцев, ставших к 1900 году оплотом немецкой академии, эпистемология рационализировала существование все более расходящихся дисциплинарных мировоззрений, которому соответствовал рост числа выдаваемых университетом дипломов (Schnädelbach 1984). Неустанные попытки Вебера примирить «интерпретативистские» и «позитивистские» методологические императивы в области недавно признанных социальных наук отражают эту эпистемологическую перспективу, последним главным представителем которой был, пожалуй, Хабермас (Habermas 1971). В рамках данной традиции эпистемология равнозначна философскому обоснованию наук.