Социологический ежегодник 2013-2014 - стр. 65
Основой информационной экономики, а впоследствии и причиной ее кризиса стал дерегулированный глобальный капитал, опирающийся на неограниченные возможности финансового рынка и институтов, распространившихся по всему миру посредством глобальных компьютерных сетей. Непомерно разросшаяся финансовая инфраструктура обеспечила основу повсеместного формирования глобального финансового рынка, глобальных компьютерных сетей и финансовых институтов, которые обладают огромными вычислительными мощностями для оперирования сложными математическими моделями, предназначенными для управления все возрастающей комплексностью финансовой системы; последняя, в свою очередь, посредством электронных трансакций дирижирует ходом всех финансовых событий.
Дерегуляция финансовых рынков и институтов создала неограниченные возможности для передвижения по всему миру свободных потоков капитала, преодолевающих любые попытки препятствовать им на национальном уровне, виртуализации капитала и информационной турбулентности, затруднив любые попытки достичь финансовой прозрачности рыночных операций.
Говоря о причинах кризиса, нельзя не упомянуть и культурные особенности поведения финансовой элиты. Соединение экономической дерегуляции и индивидуализма как образа жизни привело к появлению нового типа финансовых и корпоративных менеджеров, чьи усилия направлены в основном на достижение их собственной сиюминутной выгоды, ради которой они порой идут на весьма рискованные решения. Для рационализации своих решений они создают изощренные математические модели, скрывая процессы принятия решений и пренебрегая интересами других участников финансовых трансакций. Культурный девиз-стереотип «Я – первый» превращается в ключевой компонент бизнес-менеджмента (с. 2). Кризис, таким образом, стал результатом кумулятивного воздействия порой мало что значащих сами по себе и даже кажущихся абсолютно безвредными решений, принятых отдельными трейдерами, сотрудниками банков и банками. Нельзя не упомянуть в этом ряду также о роли конкуренции управляющих экономических элит.
Парадоксом стало возникновение кризиса именно в США – эпицентре новой высокопродуктивной экономики, явившейся результатом распространения технологических инноваций и использования профессиональной компетенции высокообразованной рабочей силы (с. 6). Финансовый кризис спровоцировал здесь промышленный и фискальный кризис, а впоследствии и рост безработицы, и падение потребительского спроса, вынудил правительство направить значительные усилия на то, чтобы остановить экономический спад и стабилизировать финансовую систему. Как результат возник кризис политической легитимности, став причиной существенной дестабилизации жизни общества в целом. Усилились социальные протесты, возросла роль популистских движений на политической сцене; сложившаяся культура индивидуализма стала питательной средой ксенофобии, расизма и враждебности, все более порывая с идеологией «социальных фабрик». Пропасть между правительствами и их гражданами становилась все больше. Возросла культура страха на фоне незначительных всплесков альтернативной культуры надежды.