Социологический ежегодник 2011 - стр. 26

Итак, обзор Штомпки выдвигает исчезающую позицию в поле борьбы. В арьергардном действии, задуманном с целью защиты «цивилизации от варварства» и продвижения универсализма в противовес всяким формам партикуляризма, в особенности тем кейс-стади национальных социологий, которые содержатся в трехтомнике, он атакует их попеременно и без разбору то как идеологию, то как утопию, как если бы они были эквиваленты. Он забывает, что Карл Манхейм определяет их как противоположности: если идеология – это консервативное мировоззрение, пытающееся сохранить status quo или вернуться к status quo ante, то утопия стремится утвердить новый мир будущего.

В обсуждаемом обзоре Штомпка выступает как идеолог, пытающийся восстановить фиктивное прошлое посредством навязывания глобальному универсального. Он не учитывает эмпирическую реальность и прибегает к фантазийным заявлениям в защиту давным-давно исчезнувшего иллюзорного мира. Рождение универсального из глобального, в свою очередь, является утопией – и здесь я со Штомпкой соглашусь, – видением, которое не может быть полностью реализовано до тех пор, пока мы сталкиваемся с неравным миром, обладающим неравной социологией, и это положение дел вряд ли исчезнет в обозримом будущем.

Позвольте мне прояснить основания и значимость этой утопии. Если исходить из того, что не бывает социологии из ниоткуда (это позитивистская иллюзия), то что должно быть опорной точкой социологии? Моя позиция на этот счет такова, что социология родилась во второй половине XIX в. вместе с гражданским обществом, вместе с ростом профсоюзов, политических партий, добровольных организаций, школ, газет, а все они появились в Европе в ответ на деструктивность рынка. Как экономическая наука принимает точку зрения экономики и экспансии рынка, а политика – точку зрения государства и политического порядка, так социология принимает позицию гражданского общества и защиты коммуникативного действия. Конечно, академические дисциплины – это комплексные поля соперничества с доминирующими и подчиненными группами, но эти определяющие принципы задают повестку дня для дебатов. Это не означает, что социология изучает лишь гражданское общество; она изучает также экономику, государство и т.д., но с позиции гражданского общества. XIX век был лишь первой волной маркетизации, вызвавшей рождение гражданского общества; вторая волна в начале ХХ в. принесла реакцию со стороны государства (социал-демократию, фашизм, сталинизм, Новый курс); теперь нас накрывает третья волна маркетизации, которая находится вне контроля со стороны национальных государств, и противостоять ей может только глобальное гражданское общество. Именно поэтому так важна глобальная социология, выстраиваемая снизу. Но из чего мы можем выработать такую глобальную социологию? Разумеется, есть зачаточные транснациональные группировки, движения, сети, но мы просто не можем отбросить в сторону национальное государство, которое до сих пор во многом фреймирует наши жизни и особенно наши социологии.