Социально-психологические проблемы университетской интеллигенции во времена реформ. Взгляд преподавателя - стр. 15

Лев Троцкий, один из руководителей Советской России, пишет в газете «Известия ВЦИК» от 10.01.1919 г.: «Террор как демонстрация силы и воли рабочего класса получит свое историческое оправдание именно в том факте, что пролетариату удалось сломить политическую волю интеллигенции».

И ученых, профессоров, преподавателей вузов власти брали в заложники, расстреливали в застенках.

Русский историк и политический деятель С.П. Мельгунов (1879-1956 гг.), высланный в 1922 г. из Советской России, в 1924 г. в Берлине издал свою книгу «Красный террор в России. 1918-1922». В этой книге С.П. Мельгунов, ссылаясь на публикацию проф. Sarolea в эдинбургской газетe «The Scotsman» за 07.11.1923 г., в числе иных погибших называет и «6000 профессоров и учителей» [Мельгунов, 1990, с. 65].

С.П. Мельгунов пишет, что автор не указывает источник этих данных. Достоверность приведенных цифр не может быть проверена и вызывает сомнения. Основания для сомнений мы находим у современного отечественного историка С.В. Волкова, которого трудно отнести к числу «ангажированных большевиками». Он пишет, что в 1916 г. в России учебный персонал вузов в сумме составлял всего 6655 человек [Волков, 1999, табл. 1].

Истинность приведенных потерь означала бы, что в живых осталось только 655 «старых» преподавателей вузов. Но в 1919 г., по данным С.В. Волкова, в России насчитывается 4000 (по другим данным – 1927) университетских преподавателей [Волков, 1999, глава 3, часть 1].

По мнению историка – современника событий, общая характеристика террора в России соответствует действительности. С.П. Мельгунов пишет, что среди примерно 1,7-1,8 млн. всех расстрелянных большевиками в эти годы (именно такие цифры получили широкое хождение в эмигрантской печати) «на лиц, принадлежащих к образованным слоям, приходится лишь 22 % (порядка 440 тысяч)» [Мельгунов, 1990, с. 87-88]. Но и это число жертв ужасает.

А с лета 1922 г. готовится и проводится операция, получившая в отечественной истории название «философский пароход».

Драматические события, связанные с «философским пароходом» занимает особое место в истории России. Обстоятельства, связанные с высылкой за границу и частично в северные губернии России «активных контрреволюционных элементов» из среды «неугодной» интеллигенции. Поскольку среди инакомыслящих особо выделялись философы, возникло нарицательное словосочетание «философский пароход» [Главацкий, 2002]. Под этим названием эта акция и вошла в историю как символ репрессий 1922 г.

Тема насильственного изгнания интеллигенции почти семь десятилетий находилась в СССР под полным запретом. Но ее значимость для российского образования и гуманитарной науки столь велика, что даже спустя 90 лет она привлекает внимание всех тех, кого волнует судьба интеллигенции в России.