Сочинения. Том I. Трактат «Личность и проступки». Пьесы. Статьи о театре - стр. 97

Нравственность является чем-то по сути своей отличным от человеческого действия, и вместе с тем она столь тесно с ним спаяна, что в реальности не существует без человеческого действия, без поступка. Сущностное своеобразие не исключает экзистенциального единства действия и нравственности. И то, и другое теснее всего связано с причинностью личности – конечно же, с переживанием причинности как феномена (здесь феноменология должна смелее вторгаться в метафизику, но в то же время она и более в ней нуждается, ибо сами по себе феномены вполне достаточно раскрывают явления, но недостаточно их объясняют).

Если человек вырабатывает в действии свою нравственную ценность (в чем и заключены начала специфически человеческого творчества), то этим еще больше подтверждается факт создания самого действия, поступка человеком-виновником. Старая аристотелевская дилемма^>28 (является ли поступок производным от действующего человека, или производным является лишь внешний результат действия, вроде, например, исписанного листка бумаги или мысленно созданного стратегического плана) в достаточной мере указывает на то, что человеческая причинность – это в то же время и творчество. Но это такое творчество, изначальным материалом которого является сам человек.

Посредством действия человек создает прежде всего себя самого. В противопоставлении «человек—творец» и «человек—материал» (27) мы обнаруживаем некий вид, или точнее, некий аспект того самого противопоставления активности и пассивности, agere— pati, на след которых мы вышли вначале. Скорее, это даже новый аспект, чем новый вид, ибо мы не можем просто и полностью отождествить «человека-творца» с человеческим действием, а «человека-материал» – с тем, что делается в человеческом субъекте. Зато фактом является то, что поступок всегда оказывается каким-то овладением человеческой пассивностью.

Момент творчества, который происходит вместе с моментом причинности, с переживанием причинности, устанавливающим объектную структуру «человек действует», еще больше выделяет приоритет причинности перед совокупным динамизмом человека. Но и сама причинность представляет собой нечто динамическое, она становится как бы вершиной динамизма человека. Но вместе с тем она и очень сильно отличается от этого динамизма во всей его цельности. Эту разницу мы и должны, собственно, выделить в интерпретации.

Анализ динамической совокупности «человек действует» предполагает равномерное рассмотрение как «человека», так и «действия», ибо данная совокупность состоит из этих двух элементов. Кто он – человек, который действует, и кто он – человек, когда действует? Вот вопрос, которым нам надлежит задаться в продолжение наших поисков. «Человек является субъектом своего действия» – такую формулировку можно услышать не раз, и в целом она принимается за аксиому. Но что, однако, значит субъект?