Сочинения. Том 2. Иду на грозу. Зубр - стр. 37

Тулин заторопился, привстал, держась за подлокотник.

– Мне нельзя так вернуться… ни с чем… Выходит, опять делать то, что мы уже знаем. Поймите, мы знаем, что надо…

– Больше ничем помочь не могу.

Тулин встал, но вдруг сел уже совершенно иначе, откинув голову на спинку кресла, устраиваясь поудобнее.

– Я отсюда не уйду.

– То есть как?

– Буду сидеть, пока не получу разрешения.

– Вы ж слыхали. Чего еще толковать!

Тулин закинул голову и стал смотреть на лепной карниз. Южин вышел из-за стола, оглядел Тулина со всех сторон, словно примериваясь.

– Не валяйте ваньку, со мной эти фокусы не пройдут.

Он подождал, потом нажал кнопку звонка. В кабинет влетел молоденький адъютант, вытянулся, щелкнув каблуками с удовольствием мальчишки, играющего в солдатики.

– Проводите товарища Тулина вниз, посадите в машину, пусть его доставят домой.

– Слушаюсь! – Адъютант выжидательно посмотрел на Тулина.

– Отменяется, – сказал Тулин, – я останусь. Адъютант перевел глаза на генерала.

– Выполняйте! – скомандовал Южин. – Чего стоите? Помогите ему встать. Он себя плохо чувствует, видите, какой бледный.

Адъютант неуверенно шагнул к Тулину.

– Я себя чувствую прекрасно. – Тулин закинул ногу на ногу. – Так хорошо, что придется вам вызывать трех человек, не меньше. Плюс носилки. А презабавная картина получится, товарищ генерал: научного работника связывают и выносят из кабинета – новый метод окончания дискуссии.

Адъютант неудержимо улыбнулся. Искоса бросив взгляд на генерала, спохватился, преувеличенно нахмурился, но было уже поздно.

– Что смешного? Чего скалитесь? Вы где, на посиделках?

Развалился, нога на ногу – и хоть бы хны. Среди военных такое нахальство невозможно. Военному скомандовал – и конец. Субординация, дисциплина. А с этими деятелями никакого порядка, для них нет ни генералов, ни старших, ни младших. Пользуется тем, что его не разжалуешь. Ишь как носком болтает! Уверен, что настоит на своем. Пожалуй, это с отчаяния. Можно представить, как ему обидно: ведь не для себя же старается, он не просит ни денег, ни должности…

Две стены пересекались с потолком. Пространственный угол. Когда-то на экзаменах ему досталась такая задача. Что бы ни было, он должен остаться. Стоит уйти отсюда – все будет кончено. Лучше об этом не думать. Пока он здесь, кажется, что еще где-то что-то решается или может решиться. То, что спрашивали на экзаменах, почему-то запоминается лучше всего. «Хулиганство!» – это сказал генерал. Тулин смотрел в угол на потолок. Он уткнулся лицом в этот пространственный угол. Вцепиться в кресло – и никуда. Изогнуть губы, вот так, понаглее, прищуриться, хорошо бы закурить, нахально попыхивать папиросой, только чтобы лицо не двигалось. Держаться, держаться… Единственное, что оставалось у него, – это упрямство, безрассудное упрямство, лишенное надежды, сидеть, сидеть в этом кресле.