Сочинения. 1984. Скотный двор. Воспоминания о войне в Испании. Иллюстрированное издание - стр. 57

Уинстона охватило чувство беспомощности. Воспоминания старика были просто набором каких-то отдельных деталей и историй. Его можно было расспрашивать весь день и не получить никакой реальной информации. В каком-то смысле партийные истории все еще могут быть правдой: они могут даже быть полностью правдивыми. Он сделал последнюю попытку:

– Возможно, я не совсем ясно выразился, – сказал он. – Я пытаюсь сказать вот что. Вы уже очень долго живете на этом свете, вы прожили половину жизни до революции. Например, в 1925 году вы уже были взрослым. Из того, что вы помните, вы можете сказать, жизнь в 1925 году была лучше или хуже, чем сейчас? Если бы вы могли выбирать, вы бы предпочли жить тогда или сейчас?

Старик задумчиво посмотрел на доску для дартса. Он пил пиво, но уже медленнее, чем раньше. Когда он заговорил, это было вдумчиво и по-философски, как будто пиво смягчило его.

– Я знаю, чего вы ждете от меня, – сказал он. – Вы ожидаете, что я скажу, что я снова хотел бы стать молодым. Большинство людей так и сказали бы. В молодости у тебя есть здоровье и сила. Когда проживешь с мое, конечно, ни о каком здоровье и речи быть не может. У меня страшно болят ноги и мой мочевой пузырь не дает мне покоя, мне приходится вставать в туалет по шесть-семь раз за ночь. С другой стороны, быть стариком – это огромное преимущество. У тебя уже нет прежних забот. Никаких проблем с женщинами, и это здорово. Я не был с женщиной уже почти тридцать лет, более того, мне и не хочется.

Уинстон откинулся к подоконнику и уставился в мутное окно. Это было бесполезно. Он собирался было заказать еще пива, когда старик внезапно поднялся и быстро зашаркал в сторону вонючих писсуаров в дальнем углу зала. Лишние пол-литра дали о себе знать. Уинстон сидел минуту или две, глядя на свой пустой стакан, и почти не заметил, как ноги снова вынесли его на улицу. Еще лет двадцать, размышлял он, и возможность получить ответ на такой важный, но при этом простой вопрос «Была ли жизнь до революции лучше, чем сейчас?» навсегда будет утрачена. На самом деле на этот вопрос невозможно было ответить даже сейчас, поскольку те несколько выживших свидетелей старого мира были неспособны сравнивать одну эпоху с другой. Они помнили миллион бесполезных мелочей, таких как ссора с коллегой по работе, поиски потерянного велосипедного насоса, выражение лица давно умершей сестры, вихри пыли ветреным утром семьдесят лет назад, но все действительно важные события были за пределами их памяти. Они были как тот муравей, который видит маленькие предметы, но не замечает больших. А если свидетели исторических событий совсем ничего не помнят, а письменные записи об этих событиях сфальсифицированы, то утверждение Партии об улучшении условий человеческой жизни приходится просто слепо принимать на веру, потому что не существовало и никогда больше не будет существовать эталона, который можно будет противопоставить этому утверждению.