Собственность зверя - стр. 26

— С тобой все хорошо, — удовлетворенно заключил Джастис. — Молодец…

— Я хочу увидеть малыша, — прошептала, посмотрев ему в глаза.

— Хорошо, — сдался он.

И я знала, что сдастся. Слишком жалел меня, прогибался и, сам того не подозревая, оставлял мне пустоту, на которую невозможно опереться.

— Он плакал? — глухо спросила, когда он усадил меня в каталку.

— Очень, — улыбнулся. — Сильный.

— Мальчик? — поинтересовалась опасливо.

— Ну конечно, — усмехнулся он. — Ты думала или надеялась, что я ошибся?

— Ну мало ли…

Когда коридор закончился, я вцепилась пальцами в подлокотники, изо всех сил стараясь усидеть и не добавить Джастису забот. Но когда увидела ребенка в кувезе, подключенного к датчикам и аппарату дыхания, чуть не рванулась к нему.

— Дышит сам, не переживай, состояние хорошее, просто еще слаб… — Джастис присел рядом.

— А это нормально? — тяжело выдохнула я, не моргая.

Какой же этот комочек был маленький!

— Нормально. Все будет нормально с вами, не переживай. Ты справилась…

— Это ты справился… — Я тяжело вздохнула и перевела на него взгляд. — Спасибо.

— Пожалуйста, — устало кивнул он и приложил пальцы к артерии на моей шее. — А теперь в койку, пульс поднимается.

— Я с тобой не расплачусь…

— Тебя только это интересует? — усмехнулся. — Хорошо… Мы что-нибудь придумаем…

***

Потянулись дни, еще больше похожие один на другой, чем раньше. Когда стало можно, я сама уже ходила к ребенку и часами смотрела, как он дышит. Изучила каждую ямочку на его личике, каждую венку на прикрытых веках… Как же хотелось обнять, прижать к себе… Я говорила с ним, рассказывала, как он окрепнет, и мы выйдем из этой ненавистной больницы — рисовала картинку нам обоим, в которую хотелось верить.

Но чуда снова не случалось. Не случалось даже заурядного ожидаемого прогноза. Ребенок оставался слабым, но стабильным. Развивался, но не был готов жить самостоятельно. У него будто не было ради чего отсюда выходить, и в мои картинки он не верил.

Прошла неделя, потом следующая. Мир все никак не хотел играть красками, заметенный сугробами за окном и внутри меня. Я перестала быть здесь пациентом, но оставалась жить в гостевой комнате. Хотя жизнью это вряд ли можно назвать. Стоило труда смириться с тем, что я снова жду, когда моя жизнь начнется… Вроде бы рукой подать, но она упиралась в прозрачный бокс.

— Эй…

Я обернулась, устало вздыхая. Джастис прошел ко мне и подал чашку кофе:

— Держи.

— Спасибо…

Он оперся на стол, сложив руки на груди, и прикрыл глаза. Мы почти перестали общаться. Первые дни он еще пытался отвлечь меня, таскал на улицу, заботился, но мне хотелось лишь одного — чтобы оставили в покое и тишине. Мне все больше нравилось смотреть на снегопад — как снежинки тихо падают на землю, бьются в стекло и носятся в завихрениях у окна. Почему-то тишина казалась важной, будто я хотела что-то услышать…