Собрание сочинений в четырех томах. Том 1 - стр. 14
Наконец, приехали в Заярск и высадили беременную женщину. Дальше до Степановского леспромхоза мне надо было продвигаться по замерзшему морю, но и тут (везет же рисковым ребятам!), когда я стал рассчитываться с шофером и отдал ему поллитровку, он вдруг весело сказал:
– А садись-ка, учитель, в кабину. Так и быть, довезу я тебя до твоей школы.
Я мигом вскочил в кабину, и машина, взревев двигателем, рванулась в промерзшую ночную мглу…
Через полчаса я уже передавал драгоценные гвозди моему учителю труда.
Школьные будни
Мое второе директорство в Братской школе № 9 с 1963 по 1967 годы было менее счастливым и менее удачливым, чем первое, хотя уроков, особенно из неудач, было извлечено достаточно много.
Школа была небольшая, около 600 учащихся. Коллектив учителей подобрался хороший и работящий. Было много молодых.
Люди внешне были приветливы и радушны. Однако по каким-то, поначалу для меня не очень понятным причинам, с авторитетом не только личности, но и должности директора здесь не очень считались. Многие говорили, что это было связано с тем, что мой предшественник был слишком говорливым и директорскими делами фактически не занимался. Среди педагогов постарше считалось нормой время от времени осаживать директора в рамках «критики», широко распространенной тогда в партийных кругах. Партийная прослойка в школе была значительной, а поскольку я был беспартийным, то считалось, что мои распоряжения и действия, как человека молодого и якобы чересчур горячего, надо систематически корректировать.
Сначала, как в Степановской школе, я пытался создать обстановку доверительности и равноправного партнерства между членами коллектива. Но довольно скоро выяснилось, что не все идут на контакт, некоторые не желают впускать в свой мир никого; были, к сожалению, и такие, с кем откровенничать было просто опасно. Случалось, и нередко, так, что мои предложения подвергались уничижительным комментариям – дескать, блажит наш молодой директор. Изредка эти комментарии доносила до меня «сарафанная почта», иногда, плача в подушку, что-то сообщала жена Света, с которой мы тогда работали вместе.
Скорее, интуитивно, чем рассудком, я понимал, что демократический стиль взаимоотношений с такими людьми вряд ли уместен. Однако, как только я пробовал действовать жёстче, старшие партийные товарищи тут же начинали меня поправлять, упрекая в «самоуправстве». Позднее я понял, что в тех условиях от меня, видимо, ждали установления либерального стиля управления и невмешательства в учебный процесс. То есть кому-то хотелось, чтобы я стал этаким зиц-директором, который всеми вроде руководит, но никуда не лезет и ни во что не вмешивается. Безусловно, такая позиция меня не могла устроить. Я упорно искал способы сплочения коллектива и улучшения, как тогда говорили, «морально-психологического климата». И гнул свою линию. В результате время от времени стали возникать очаги сопротивления со стороны, как ни странно, моего первого заместителя – завуча Ольги Васильевны К. Возникали бестолковые перепалки с ней и её окружением. Ольга Васильевна, в отличие от меня, неплохо разбиралась в людях и умело ими манипулировала. До моего прихода в школу она, по сути, была неформальным лидером коллектива.