Собрание сочинений. Том 4. После конца. Вселенские истории. Рассказы - стр. 11
Глава 4
Следующим утром Валентин спросил Томилина:
– Серега, ты хоть самых величайших поэтов России ХХ века видел?
– Видел, как читали они свои стихи, но не более, – вздохнул Томилин и прибавил: – Мы с тобой, Валя, здесь как во сне сейчас живем… Три дня нас не трогают, и нам снятся сны – где явь, где сновидение и где наш разум – неизвестно…
За завтраком Уваров все-таки пошутил:
– В этом аду как в санатории. Кормежку привозят…
Но на глаза Даши навернулись слезы.
– Как в зоопарке, Валентин, – оборвал его Сергей. – Сейчас передышка, а потом узнаешь, какой здесь санаторий.
Дашенька не знала, ни что такое «санаторий», ни что такое «зоопарк». Она просто плакала. За окошком не виделась Россия, один рассвет того, что неописуемо.
Вдруг в соседнее оконце четыре раза постучали. Сергей вскочил:
– Это Вагилид… Тот, о котором я тебе говорил, Валентин… Но он не должен был прийти сейчас.
Открыли.
– Он наш друг, – успел еще шепнуть Сергей, – подземный жрец и духовидец.
На пороге стоял высокий худой человек, совершенно не похожий даже сложением на местных. Одухотворенное лицо, один глаз – страдальческий, другой – как бездна. Одежда напоминала древнеримскую тогу.
– Все собрались, дети мои из далекого прошлого? – сказал он на ясном русском языке, но со странным акцентом.
– У нас вновь прибывший, – заговорил Сергей.
– Я знаю об этом.
Валентин, забыв о том, что рассказывал ему о Вагилиде Сергей, был потрясен до безумия. Он не знал, что вымолвить. Наконец пролепетал:
– Вы знаете русский? Что это такое? Где я?
Вагилид усмехнулся:
– Я изучал древние языки: русский, китайский, санскрит, французский… Это искусство давалось мне быстро и легко – не без помощи магии, между прочим… Я читал русские книги и знаю разговорный русский. К тому же – практика.
Он взглянул сначала на Потаповых, потом на Сергея.
– Хотите покушать, Вагилид? – робко спросила Полина Васильевна.
– Не надо. Мне нужно поговорить с новым пришельцем. Наедине. Около дома, там, где столик.
Валентин, не совсем убежденный в реальности происходящего, поплелся за ним.
Уваров боялся этого ощущения нереальности, того, что явно все-таки происходит, но не похоже на явь. «Ум не может такое воспринять и поэтому гибнет, – подумал он и стал успокаивать себя, резко и истерично: – Я жив, чего же еще надо?!»
– Совершенно справедливо вы шепчете, человек, – услышал он голос Вагилида, – вы живы, и что еще надо, кроме жизни?! Остальное – пустяки.
Валентин вздрогнул, но согласился.
Они сели за обычный, в конце концов, столик. Все-таки некоторые приметы сохранились. Но деревья около столика ошеломляли своей неправдоподобностью. Уварову даже казалось, что они немного двигаются из стороны в сторону и того гляди могут сцапать, схватить своими когтистыми ветвями. Схватить и унести. «И деревья, как всадники, съехались в нашем саду», – мелькнуло в уме.