Собрание сочинений. Том 3. Упрямая льдина. Сын великана. Двадцать дней. Октябрь шагает по стране. Братишка. Секретная просьба - стр. 39
– Мать честная! – восклицал дед Сашка. – Ить те добра сколько! – и прибавлял шагу.
– Стой, стой! – опять кричит Качкин.
Где уж! Старика не удержишь. Прибежал дед Сашка, да поздно.
На господском дворе еще крутились мужики и бабы, но по всему было видно, что с господским добром покончили. Сунулся дед Сашка в амбары – пусто. Заглянул в конюшни – коней словно и не было. Побежал в погреба – хоть шаром покати.
– Опоздал, опоздал… – сокрушался старик. – И чего я, дурак, дожидался! Оно конечно, надо бы сразу, со всеми. Эхма, никакого, выходит, участия.
Леший
Разгромив ширяевское хозяйство, мужики бросились искать барыню. Нет барыни. Исчезла Олимпиада Мелакиевна. Поругались мужики, махнули рукой.
А барыня спряталась в индюшатнике.
В этот вечер, как и обычно, дед Сашка направился к мельнице. «Оно, пожалуй, можно уже и не охранять, – рассуждал старик. Однако многолетняя привычка взяла свое. – Пойду посмотрю. Как же оно теперь, интересно, будет с мельницей?»
Подошел дед к мельничному подворью. Тишина. Стоит мельница. Стоит индюшатник. Журчит, пенится от весеннего раздолья в стороне река Голодайка. Застыл, словно войска на параде, за индюшатником лес.
Прошел старик по подворью раз, два, подошел к индюшатнику, смотрит: скоба не задернута. Подивился. Задернул скобу. Только задернул – слышит за дверью шорох и человеческий голос. Даже показалось старику, что имя свое услышал.
Дед попятился. Решил, что ослышался. Вытянул шею. И вдруг в дверь индюшатника послышался стук. Старик замер. Стук повторился: снова в дверь, потом в маленькое оконце.
Дед Сашка затрясся от неожиданности и набежавшего страха. Метнулся туда-сюда, потом, подхватив полы армяка, что было сил бросился назад в деревню.
– Нечистая сила! – закричал он с порога, влетая в избу к мельнику Полубоярову. – Леший, леший! – и закрестился.
– Что ты, какой леший, где леший? – набросился Полубояров.
– Ей-ей, леший. Не сойти с места. Стою я у мельницы, – рассказывал трясущийся дед Сашка, – а он из лесу – и в индюшатник. А потом как закричит, как замычит! Леший, вот крест, леший.
Полубояров переглянулся с женой. На всякий случай та, так же как и дед Сашка, перекрестилась. Потом Полубояров поднялся, потянулся за шубой.
– Пошли, – сказал старику.
Однако дед Сашка оробел, уперся. Тогда Полубояров достал из чулана берданку.
– Пошли, – повторил. – Не бойся.
Вышли. Подходили к мельнице осторожно, крадучись. Дед Сашка все норовил стать за широкую спину Полубоярова и не переставал шептать какую-то молитву.
Рядом с индюшатником затаились. Кругом тихо, и в индюшатнике никакого движения.