Собрание сочинений. Том 3. Упрямая льдина. Сын великана. Двадцать дней. Октябрь шагает по стране. Братишка. Секретная просьба - стр. 34

Принадлежали они помещице Олимпиаде Мелакиевне Ширяевой.

Дом Олимпиады Мелакиевны стоял на пригорке в двух верстах от села. Дом был старинный, приземистый. Четырьмя стенами и шестью колоннами врос он в землю, словно всосался.

Слева от дома – река Голодайка, справа – дубовая роща, прямо – поля и поля. Любила барыня выйти на крыльцо, посмотреть на округу. Стоит барыня, смотрит, не сходит с лица улыбка. Куда ни глянь: земля, луга, лес – всё барское.

Перед самой войной, в 1914 году, Олимпиада Мелакиевна построила мельницу. Мельница была паровой. Стояла она у самого леса, в версте от барской усадьбы. И из ближних и из дальних мест съезжались сюда подводы. Целый день топчутся у мельницы мужики, ругаются бабы. Льется золотым дождем ржаное, пшеничное, ячменное зерно. Крутит свою бесконечную карусель огромный каменный жернов.

Тут же при мельнице стоял индюшатник. Барыня Олимпиада Мелакиевна разводила индюшек. Индийские петухи и куры, неохотно уступая дорогу лошадям и людям, важно расхаживали по мельничному подворью, клевали в избытке рассыпанное зерно, жирели и дожидались престольных праздников. Под Рождество, Пасху и Троицын день к индюшатнику подъезжали подводы. Важных птиц усаживали в клетки и отправляли в город на базар для выгодной продажи.

За индюшками ходила хромоногая Харитина. А вечерами ее сменял дед Сашка. Был он ночным сторожем и при индюшатнике и при мельнице. Для защиты от возможных разбойников дед имел колотушку. В руках с колотушкой и коротал старик длинные зимние ночи.

Через несколько дней после приезда Лёшки дед Митин отправился к барыне просить о великой милости для внука. Дед уже и место облюбовал. Лёшка и на мельнице бы работал, и Харитине хороший помощник по всякой надобности.

– Его к делу бы главное, барыня, – говорил старик. – Малец он неглупый. Между прочим, у аптекаря служил, в порошках имеет понятие.

– Ладно, приводи, – сказала Ширяева.

Пришел Лёшка, глянул на барыню – кожа да кости. Никогда Лёшка таких тощих не видывал.

– Так, значит, из Питера? – спросила Ширяева.

– Из самого что ни на есть настоящего, – ответил за мальчика дед.

– И в лекарствах толк понимаешь?

– У аптекаря обучался, – снова полез старик.

– Ну ладно, – сказала Олимпиада Мелакиевна и положила Лёшке жалованье – полпуда зерном и деньгами три рубля в месяц.

Дед стал низко кланяться и благодарить барыню. Потом вспомнил, как кулак Собакин целует барскую ручку, изловчился и чмокнул Олимпиаду Мелакиевну в самые пальчики.

– Пошел вон! – закричала Ширяева.

Дед съёжился, схватил Лёшку, попятился к выходу.