Собрание повестей и рассказов в одном томе - стр. 146

– Как?

– Герольд. – Мужик закашлялся над собственным именем.

– Не русский, что ли?

– Русский.

– А пошто так зовут?

– Откуда я знаю? Отец с матерью назвали.

– Кажется, это скандинавское имя, – предположил мой товарищ.

Верзила подумал:

– Ты, мужик, с таким именем, однако, не за свое ремесло принялся. Тебе соответствовать надо. А вправду русский?

– А что ты – по роже не видишь?

– Господи! – тяжело вздохнула старуха. – Кого только не увидишь! С кем только не стакнешься! И чего ты мне на добрых людей не дашь поглядеть?!

– И давно ты, герой, или как там тебя, бичуешь? – не отставал верзила.

Мужик не ответил, занятый чем-то в себе, каким-то происходящим внутри опасным движением.

– Баба-то есть? – спросила старуха и, когда он и на этот раз не отозвался, уверенно сама себе сказала: – Выгнала. Кто, какая дура с этаким обормотом жить станет?!

– Выгнала, выгнала, – со злостью подтвердил мужик и добавил: – И сама спилась.

И так он это произнес, что ясно стало: правда, чистая правда.

– Вот те раз! – ахнула старуха. – А ребятишки? Ребятишки есть?

– Есть сын. И он сопьется.

– А вот это ты врешь, – возразил верзила. – Не сопьется.

– Сопьется.

– Врешь! – грохнул голосом верзила. – Ты что это, герой, плетешь?! Врешь! Ты спился, я сопьюсь, а им нельзя! – Он выкинул руку в сторону ребятишек, которые, ничему не удивляясь и ничего не пугаясь, стояли тут же. – Им надо нашу линию выправлять. Понял ты, бичина? И никогда больше про своего сына так не говори, понял? Кто-то должен или не должен после тебя, после нас грязь вычистить?!

На шум повыскакивали опять из всех закутков люди; укоризненно покачивала в нашу сторону головой старушка с книгой; подскочил и стал что-то частить мужчина в трико. Верзила, не понимая, как и все мы, слов, но прекрасно понимая, о чем они, смущенно и досадливо помахивал ему рукой: мол, извини и успокойся, больше не будем. Но трико не прощало и не отставало. Мужик наш, этот самый Герольд, уставившись на трепыхающееся перед его носом аккуратное брюшко, хлопал глазами и с гримасой кривил лицо.

– …только до следующей станции, – неожиданно четко закончило трико.

– Порожняк! – звучно, со сластью кинул ему мужик – откуда и красоты такие взялись в этом голосе.

– Что-о?!

– Порожняк! Сворачивай в свой тупик и не бренчи. Надоел.

– Еще и оскорбления! Я долго терпел! – Трико закрутилось, соображая, куда бежать, в какой стороне поездное начальство.

– Ты погоди, не шебутись, – пробовал его остановить верзила.

– Мы с вами вместе свиней не пасли, – был ему известный ответ, который верзила, однако, не понял и удивился.