Собрание избранных рассказов и повестей в одном томе - стр. 122
– Ничего-с, Иван Кириллыч, терплю, – сказал Забежкин.
– Ну, терпи, терпи. Русскому человеку невозможно, чтобы не терпеть. Терпи, брат Забежкин.
Забежкин съел обед и хлеб спрятал в карман.
– А я-то думал, – сказал телеграфист, смеясь и подмигивая, – я-то, Домна Павловна, думал – чего это он, сукин сын, икру передо мной мечет? А он вот куда сети закинул – коза.
Когда Забежкин уходил, Домна Павловна спросила тихо:
– Ну, а сознайся, соврал ведь ты насчет глаз вообще?
– Соврал, Домна Павловна, соврал, – сказал Забежкин, вздыхая.
– Н-ну, иди, иди, – нахмурилась Домна Павловна, – не путайся тут!
Забежкин ушел.
И каждый праздник приходил Забежкин обедать. Телеграфист Иван Кириллович хохотал, подмигивал, хлопал Забежкина по животу и спрашивал:
– И как же это, брат Забежкин, ошибся ты?
– Ошибся, Иван Кириллыч…
Домна Павловна строго говорила:
– Оставь, Иван Кириллыч! Пущай ест. Пальто тоже денег стоит.
После обеда Забежкин шел к козе. Он давал ей корку и говорил:
– Нынче был суп с луком и турнепс на второе…
Коза тупо смотрела Забежкину в глаза и жевала хлеб. А после облизывала Забежкину руку.
Однажды, когда Забежкин съел обед и корку спрятал в карман, телеграфист сказал:
– Положь корку назад. Так! Пожрал, и до свиданья. К козе нечего шляться!
– Пущай, – сказала Домна Павловна.
– Нет, Домна Павловна, моя коза! – ответил телеграфист. – Не позволю… Может, он мне козу испортит по злобе. Чего это он там с ней колдует?
Больше Забежкин обедать не приходил.
М. П. Синягин
(Воспоминания о Мишеле Синягине)
Предисловие
Эта книга есть воспоминание об одном человеке, об одном, что ли, малоизвестном небольшом поэте, с которым автор сталкивался в течение целого ряда лет.
Судьба этого человека автора чрезвычайно поразила, и в силу этого автор решил написать такие, что ли, о нем воспоминания, такую, что ли, биографическую повесть, не в назидание потомству, а просто так.
Не все же писать биографии и мемуары о замечательных и великих людях, об их поучительной жизни и об их гениальных мыслях и достижениях. Кому-нибудь надо откликнуться и на переживания других, скажем, более средних людей, так сказать, не записанных в бархатную книгу жизни.
Причем жизнь таких людей, по мнению автора, тоже в достаточной мере бывает поучительна и любопытна. Все ошибки, промахи, страдания и радости ничуть не уменьшаются в своем размере от того, что человек, ну, скажем, не нарисовал на полотне какой-нибудь прелестный шедевр – «Девушка с кувшином», или не научился быстро ударять по рояльным клавишам, или, скажем, не отыскал для блага и спокойствия человечества какую-нибудь лишнюю звезду или комету на небосводе.