Собор - стр. 60
– Он же должен быть уже трупом. У него же легкие сожжены.
Но тут Волк достиг стены и ударил. Удар выбил в стене огромный кусок, который рухнул внутрь помещения. Волк, не останавливаясь, пролетел комнату, которую начал заполнять газ, и пробежал несколько дверей. Мама Таня хрипло дышала. Волк подскочил к какому-то дивану и осторожно положил ее на подушки. За спиной послышался какой-то звук. Волк развернулся и увидел четырех человек. На каждом была кобура, но ни один не сделал попытки достать оружие. Они смотрели на него, и в их глазах стоял ужас. Мама Таня как-то странно вскрикнула и обмякла. Волк суетливо попытался нащупать пульс, его не было. Тогда он опустился на колени и прижал ее седенькую голову к своей груди. Скрипнула дверь. Послышались чьи-то шаги, и негромкий голос произнес:
– Давайте закончим с этим.
Волк медленно повернул голову. Посреди комнаты стоял Станислав Владимирович. И хотя в руках у него был «узи», в глазах застыла безысходность. Волк бережно опустил голову мамы Тани на подушки и встал перед своим врагом:
– А ведь вы почти победили.
В глазах Станислава Владимировича на какое-то мгновение вспыхнуло удивление, но они сразу снова потухли.
– Победить «почти» нельзя.
Волк покачал головой:
– Если бы ты был чуть-чуть милосерднее, ты смог бы меня убить. – И добавил: – Нет, не физически, моего зверя не смогло бы ничто остановить. Вы все стали бы трупами. Но я… Я стал бы зверем.
Станислав Владимирович зло ощерился:
– Ах, какой нравственный человек. Вернись в вестибюль, нравственный, и посмотри на дело рук своих, хотя зачем, сейчас здесь будет то же самое.
Волк холодно смотрел на него, потом разлепил побелевшие губы:
– Нет. Путь Перуна – бой, смерть. Он получил тризну. Вам идти другим путем. – Он вскинул голову. – Путь Рода – воздаяние, получите же, что заслужили.
Все стоящие в комнате и разбежавшиеся по особняку и по двору и выскочившие на улицу, прямо в объятия подоспевших собровцев, вдруг ощутили, как все, что было злого в их жизни, вся боль их жертв, все предательства и злоба страшной, тяжелой тучей опускаются на их души. Станислав Владимирович почувствовал, как от неимоверной тяжести задрожали ноги. Послышался отчаянный крик, звон стекла, и чье-то тело рухнуло вниз головой. Станислав Владимирович поднял дрожащие веки и увидел, как Константин с округлившимися от ужаса глазами сует себе в рот дуло «стечкина». Он поспешно закрыл глаза. Раздался выстрел, еще несколько, совсем рядом и дальше во дворе. Потом все заполнили десятки девичьих глаз, и он почувствовал, что не сможет выдержать эти взгляды. Он торопливо поднес дуло к виску и нажал на спусковой крючок. Последним, что он ощутил, было удивление – насколько легко сработал тренированный палец.