Собор Парижской Богоматери. Париж (сборник) - стр. 77
«Ну, что же? – подумал Гренгуар. – И этих достаточно, чтобы выслушать конец моей мистерии. Правда, их мало, но зато это самая избранная, самая образованная публика».
Через несколько минут выяснилось, что музыканты, которые при появлении «пресвятой девы» должны были заиграть симфонию – что, несомненно, произвело бы большой эффект, – почему-то молчат. Оказалось, что музыканты исчезли, их увлекла за собой шутовская процессия.
– Обойдемся без музыки, – стоически сказал Гренгуар.
Он подошел к кучке горожан, говоривших, как ему показалось, о его пьесе. Вот отрывок их разговора, который он услыхал:
– Знаете вы, мэтр Шенето, наваррский особняк, принадлежавший господину Немуру?
– Знаю, это напротив Бракской часовни.
– Ну, так казна отдала его внаймы Гильому Александру, орнаментовщику, за шесть ливров восемь су в год.
– Господи, как наемная плата-то повышается!
«Увы! – со вздохом подумал Гренгуар. – Но, наверно, другие слушают мою пьесу».
– Товарищи! – крикнул вдруг один из студентов, сидевших на окне. – Эсмеральда! Эсмеральда на площади!
Это имя произвело магическое действие. Все оставшиеся в зале бросились к окнам, крича: «Эсмеральда! Эсмеральда!»
В то же время на площади раздался взрыв рукоплесканий.
«Что это еще за Эсмеральда? – подумал Гренгуар, с отчаянием сжимая руки. – Ах, господи! Теперь, как видно, пришла очередь окнам».
Он обернулся к мраморному помосту и увидел, что представление прекратилось. Наступила как раз та минута, когда должен был явиться Юпитер со своей молнией. А между тем Юпитер стоял неподвижно внизу, около одевальной.
– Мишель Жиборн! – воскликнул рассвирепевший поэт. – Что ты там делаешь? Забыл, что ли, свою роль? Выходи скорее на сцену!
– Увы! – сказал Юпитер. – Какой-то студент унес лестницу!
Гренгуар взглянул на то место, где она стояла: действительно, ее не было. Всякое сообщение между завязкой и развязкой его пьесы было прервано.
– Негодяй! – пробормотал он. – Зачем же он взял лестницу?
– Чтобы посмотреть на Эсмеральду, – жалобно проговорил Юпитер. – Он сказал: «Вот лестница, которая стоит здесь зря!» – и утащил ее.
Это был последний удар; Гренгуар безропотно перенес его.
– Убирайтесь ко всем чертям! – крикнул он комедиантам. – Если заплатят мне, то и я заплачу вам.
И он ушел, понурив голову, но ушел последним, как храбро сражавшийся генерал, покидающий поле битвы.
– Что за буйное сборище ослов и дураков эти парижане! – ворчал он сквозь зубы, сходя вниз по извилистым лестницам дворца. – Они приходят слушать мистерию и не слушают ее! Они занимались всем на свете – Клопеном Труйльфу, кардиналом, Коппенолем, Квазимодо, чертом и дьяволом, но только не Пресвятой Девой! Знай я это, показал бы уж я вам пресвятых дев, болваны! А я? Вместо того чтобы видеть лица зрителей, я видел одни только спины! Я – поэт – провалился, как какой-нибудь аптекарь! Положим, Гомер просил милостыню в греческих поселках, а Овидий Назон умер в изгнании у москвитян… Пусть черт сдерет с меня кожу, если я понимаю, что хотели они сказать своей Эсмеральдой. И что это за слово? Как будто египетское.