Соболиные сопки - стр. 30
Мы с удовольствием, до последнего кусочка съели талу, сожалея о том, что нет перца и хотя бы маленькой горбушки хлеба. Загрузились в лодку и отдались на волю течению, так, как бензину не осталось ни одного бака. Да и мотор, ещё неизвестно, заведётся ли после такого купания. Хорошо, что вёсла сохранились, Василий Мартынович сразу уселся за них и стал подгребать, выбирая наиболее быстрые струйки.
Я, от нечего делать, стал бросать блесну. На удивление активно брал ленок. Быстро и легко выдернул я несколько красивых рыбин, но азарт подвёл. Поторопившись с очередным забросом, я перекинул топляк и плотно зацепил его крючками. Когда мотор на ходу, в такой ситуации просто бросают спиннинг за борт, заводят мотор и на малом ходу против течения вылавливают выброшенный спиннинг, сматывают леску и отцепляют блесну. В нашем случае блесну пришлось оторвать и оставить на память реке. Рыбалка закончилась, запасные блёсны тоже утонули где-то под памятной осиной.
Во второй половине дня мы доплыли до того места, где оставляли бензин на обратную дорогу. На удивление и на большую нашу радость, мотор завёлся. Правда, пришлось повозиться и применить не малую смекалку, чтобы без ключей, без пассатижей заменить шпонку. Но всё получилось. К вечеру, но ещё по светлу, мы уже были дома.
И вообще, ночами я больше не ездил на моторе.
Ну, почти не ездил.
З И М Н Я Я Р Е К А.
Поздней осенью горные реки сильно мелеют. Камни донные сначала выпячиваются, ровно омываются упругими струями ледяной воды, а потом и вовсе, чуть не полностью обнажаются, приподнимаются со дна, обсыхают даже. Вода уже не окатывает их, а, как бы, угомонившись, приутихнув даже, струится между тех камней, лишь чуть касаясь их подошвы. Местами, по перекату, можно без труда перебраться на другой берег.
Река холодеет. Стынет. Первое время ночами, а потом уже и днями, над плёсами лесными поднимается туман. Принимая причудливые формы, переливаясь из сумерек в ночь, колышется это марево, трепещет от малейшего движения воздуха, будит воображение запоздалого охотника. И одиночество. Ощутимое одиночество. Иных звуков и не поймает ухо, кроме бормотания струй, кроме нежного, ласкового журчания. Смолкли птахи лесные, попрятались в скальные расщелины, да дупла, в ожидании наступления зимы, в ожидании прихода настоящих морозов.
Ближе зима подступает. Уже не только на плёсах, и на перекатах говорливых, над теми самыми камнями, тоже стоит туман, и день, и ночь. Только не стоит он, а плывёт, будто плавится вверх, против течения. Как пьяный мужик, неловко торкнется плечом в косяк, так и туман, – уперевшись в скалу прибрежную, шарахнется от неё, крутнётся даже, и снова плывёт, ластится к воде.