Соблазнительные изгибы - стр. 33

запах.

– Тобиас, – шепчет она, озираясь вокруг.

– Это первый раз, когда ты произносишь мое имя.

Она хмурится.

– Что?

– Ну… – О, так это ваниль с ноткой пряности. – Раньше ты меня вообще никак не называла, я даже подумал, вдруг ты боишься этого.

Она поворачивает голову, и я осознаю, что потянулся за упавшей золотисто-каштановой прядью.

– Что ты делаешь? – волнуется она.

– Что я делаю? – Притягиваю ее еще ближе, и между нами не остается свободного пространства. – Просто размышляю, почему вдруг мне захотелось тебя трахнуть, а ты так отчаянно пытаешься от меня сбежать. – Она сглатывает, но я игнорирую и продолжаю: – Почему ты так беспокоишься, что нас увидят вместе, малышка-репетитор? Все жаждут моего внимания, и засветиться рядом со мной полезно для такой девушки, как ты. Станешь более заметной.

Интересно, с чего бы мне ее хотеть?

А почему нет?

После моих слов ее поведение меняется – становится дерзким.

– Я никогда не чувствовала потребности быть замеченной. А теперь, если позволишь, мне нужно идти.

Девушка вырывается из моей хватки, но я удерживаю ее за талию, потому что она выводит меня из себя.

– Ты не ответила на вопрос.

– Отпусти, – шепчет она.

– Почему ты стараешься, чтобы тебя не видели со мной?

– Я не…

– Не ври.

Глубоко вздохнув, она наконец снова встречается со мной взглядом.

– Мы не друзья.

– И?

– У нас абсолютно разные жизни.

– И что дальше?

– Зачем ты задаешь вопросы, на которые не хочешь получить ответ?

– Что ты имеешь в виду? – Пристально смотрю на раздражающую зануду, стоящую передо мной.

– Как меня зовут?

Я открываю рот, чтобы ответить, но на секунду замираю, и ее брови насмешливо приподнимаются.

– Ладно, я не помню.

Девушка прочищает горло:

– Мейер.

– Мне нравится.

Из нее вырывается сдавленный смех, и она кивает, глядя на землю.

– Мы не друзья, Тобиас. – Кажется, на лице ее промелькнуло отчаяние. – Ты здесь, потому что должен быть здесь. Я занимаюсь с тобой, потому что это моя работа. Хоть и вынужденная. Вот и все.

– В сотый раз спрашиваю… и что дальше? – Раздражение ползет по коже. Знаю, что есть и другая причина. Ее следующие слова подтверждают это.

– Не могу позволить, чтобы меня все обсуждали.

– Потому что сам я ходячий повод для сплетен, да?

Она обращает мое внимание на стопку свежих экземпляров «Студенческого вестника», лежащих на скамейке. На первой полосе красуется моя фотография: я выхожу из раздевалки после последней игры.

– Не притворяйся, что это не так.

Я не могу повлиять на то, что они пишут, но какой смысл говорить ей об этом?

Наверное, она думает, что я кайфую от этого дерьма. Внимание прессы мне по барабану, и я не виноват, что на меня навесили статус бабника. Когда я понял, что он прилип ко мне намертво, я сделал единственное, что мог, – принял эту роль. Пусть пишут что хотят, и кстати, когда я на поле, газетчики сами забывают о своих сказках. Моя игра – это все, что имеет значение. Неважно, кого я привожу или не привожу домой, ни слова о засранцах, которых я вырубаю. Внимание приковано к подаче мяча. Какую стратегию я выберу: кёрвбол, фастбол или слайдер