Собиратели ракушек - стр. 98
6. Лоренс
Ей было девятнадцать лет. Между сводками новостей, которые все с волнением кидались слушать, радио передавало модные танго и фокстроты – «Дождь идет», «Китайскую серенаду», музыку из последнего фильма с Фредом Астером и Джинджер Роджерс. Все лето городок был наводнен отдыхающими. Детские ведерки, лопатки, пахнущие резиной на жарком солнце пляжные мячи покупались нарасхват, светские дамы, живущие в гостинице «Замок», шокировали местных жителей, разгуливая по улицам в пляжных пижамах и загорая в вызывающих купальных костюмах – коротенькие трусики и открытые лифчики. Сейчас большая часть отдыхающих уехала, но те, кто остался, все еще бродили по берегу; тенты и кабинки пока не убирали.
Пенелопа шагала у кромки воды и смотрела на детей, играющих под присмотром нянь в форменных платьях, которые сидели в шезлонгах и вязали, то и дело бросая озабоченные взгляды на своих питомцев, а те строили замки из песка и с визгом бежали навстречу волнам по мелководью.
Было теплое солнечное воскресное утро, в такую погоду так и тянет из дому. Пенелопа позвала с собой Софи, но та сказала, что надо готовить обед, она решила запечь курицу в овощах. Папа́ после завтрака надел свою старую широкополую шляпу и пошел в мастерскую. Пенелопа зайдет за ним, они вместе вернутся в Карн-коттедж и, как всегда, сядут за уже накрытый стол.
– Попроси его не заходить в кафе, голубка. Сегодня не стоит. Возвращайтесь прямо домой.
Пенелопа обещала. К тому времени, как Софи подаст тушенную в овощах курицу, все уже свершится, вся страна будет знать.
Она подошла к концу пляжа: тут начинались скалы и был трамплин для прыжков в воду. Поднявшись по бетонным ступенькам, она оказалась на узкой, мощенной камнем улочке, которая вилась между неровными рядами выбеленных домов. Тут было великое множество кошек, которые ели рыбьи внутренности, выброшенные в канаву, а над головой кружили чайки, они садились на коньки крыш и на трубы, оглядывали мир холодными желтыми глазами и хрипло кричали, приглашая неведомо кого подраться.
У подножия горы стояла церковь. Звонили колокола, сзывая прихожан на утреннюю службу, и люди – их было много, гораздо больше, чем всегда, – тяжело ступали по усыпанной галькой дорожке и исчезали в темноте за высокими дубовыми дверями. Собрался весь город: темные костюмы и платья, строгие шляпы, серьезные лица, неторопливая походка. Никто не улыбался, не говорил друг другу: «Доброе утро».
Было без пяти одиннадцать. Прилив наполовину схлынул, и в порту привязанные к причалу рыбацкие лодки опустились обнажившимися днищами на деревянные подпорки. Какая странная, неожиданная пустота! Только несколько мальчишек гоняли старую банку из-под сардин, да на той стороне залива рыбак чинил свою лодку. Удары молотка громко разносились над опустевшим берегом.